– А меньше всего – в Зиберовиче. – Откровенно хамничал завлаб.
Генерал не мог подписаться под этими заявлениями. По его мнению, мир, действительно, мало в чем мог нуждаться, и единственная его, мира, настоятельная потребность, заключалась именно в генерале Зиберовиче. Но оспаривать выдвинутые тезисы не стал, а спросил просто:
– Так, черт возьми, что же это происходит?
– Так это я у тебя, старый козел, должен спросить, что же это происходит, пидар ты гнойный, петух голландский! – Поражая всех неожиданным богатством лексики, взорвался завлаб.
Научный руководитель, храня олимпийское спокойствие, словно и не замечая нарушений традиций академического диспута, кратко объявил:
– Хроноклазм.
– Хроноклазм? – Почти что удивился Зиберович.
– Да, да. Типичный хроноклазм, совмещенный с колапсированием нашей пространственно-временой структуры, обусловленный нарушениями информационного поля дивергентных паразитических миров. – Ответил нобелевский лауреат и, протирая стекла очков, добавил: – а все это ваших, батенька вы мой, рук дело.
– Это ты пхал в чужие континуумы все что ни попадя. – Разорялся завлаб. – Всякую дрянь. А они, континуумы, вещи тонкие, могут и испортиться.
– Ах, моих рук!? Ах, это я!? – Не удержался Зиберович. А, вы, не догадывались, откуда бралось финансирование вашего занюханного Центра? Или вам деньги не пахнут? Не догадывались, что это война? А война – есть война, без потерь не бывает. Это не Рузвельт с Трумэном атомную бомбу изобрели – ваш брат физик. Не выйдет, господа хорошие, вместе заварили, вместе и расхлебывать придется. – Уже спокойнее заключил генерал. – Давайте разбираться, что к чему.
Завлаб, тоже несколько поостыл. В конечном счете, предложение Зиберовича, сколь бы не туп этот солдафон, касалось очень интересной научной проблемы. И с ней, проблемой, действительно, стоило бы разобраться. А без Зиберовича, будь он неладен, решить эту задачу невозможно. Ученым не хватало некоторых отправных данных.
– Генерал, с кем вы, черт подери, воевали? Каким макаром?
Вопрос был сложным. Генерал ответ знал, но не знал, может ли он разглашать сведения, составляющие межгосударственную тайну. Сотрудники ДНЦ не имели доступа к такого рода информации. Да и не привык шеф контрразведки перед кем-либо отчитываться, разве только перед специальной сенатской АСДэковской комиссией, членов которой, из соображений безопасности, поименно утверждал сам генерал Зиберович. Но, понимая неуместность амбиций, и не будучи по натуре буквоедом, ввел в курс дела своих собеседников, мысленно введя их в ранг экспертов.
– Да с ООП этой вашей, девятой, воевали.
– Бог милосердный! Зачем с ней воевать?
– Того требовали интересы безопасности АСД. – Хмуро изрек генерал.
– Да какая же в ООП-9Х опасность? – Завлаб был убежденным пацифистом. А в вопросах высокой политики дуб дубом.
– Господа, господа. – Прерывая начинающуюся бесполезную перепалку, заговорил научный руководитель. – Давайте выведем за рамки нашей беседы все ненаучные причины наблюдаемого нами сегодняшнего феномена. Пусть они остаются на совести господина генерала. – Научный руководитель, не удерживаясь в самим же означенных рамках, не сдержал желания уязвить своего гостя. – Но и мы, руководство проекта, тоже должны признать некоторую долю своей ответственности. – Профессор опять превращался в корректного администратора.
– Безответственности. – Буркнул Зиберович.
– Давайте, – продолжал экс-ученый, – постараемся совместными усилиями дать разумное объяснение происходящего.
Зиберович ради этого и скакал из стратосферы, потому полностью солидаризировался с профессором.
– Действительно, давайте оставим в стороне, почему и чем нам угрожала ООП-9Х. Могу только вас заверить, что причины были. И причины весьма серьезные.
– У генералов всегда есть серьезные причины попалить из пушек. – Снова вставил свое неугомонный завлаб. – Один выстрел – одна медаль. Вот и вся серьезность.
– Коллега, коллега. Попрошу Вас. – Примиряюще произнес научный руководитель. И обращаясь к Зиберовичу. – Господин генерал, я нисколько не сомневаюсь в кажущейся серьезности причин. Но что, все-таки, произошло?
– К моменту принятия решения, уже было понятно, что традиционные методы ведения боевых действий, в данном случае не применимы. – Генерал вспоминал Брюссельскую конференцию. – Мы оказались не в состоянии направить достаточный контингент войск, что бы полностью контролировать этот мир. Для транспортировки экспедиционного корпуса нас просто не хватало энергетических ресурсов.
– У вас не хватало клепок в голове!
Зиберович сделал вид, что не расслышал это мерзкое заявление
охамевшего завлаба.
– Совершенно справедливо. – Двусмысленно подтвердил научный
руководитель. – Даже эксперимент с одним кроликом требует значительных
энергетических затрат. И что же вы предприняли в этой ситуации?
– Были предприняты определенные меры. Вы принимали в этом участие.
Результаты вам известны. Поскольку не удалось установить контроль за
миром ООП, было принято решение его уничтожить.
– О Боже! Зачем? Что они вам плохого сделали?
– Да успокойтесь, коллега. Какая сейчас разница. Генерал, но каким
образом вы собирались произвести этот варварский акт?
– Очень просто. Вы сами мне подсказали способ.
– МЫ!?
– Вы. Помните наш разговор об информационных полях, об индейцах и колесе?
– Припоминаю. – Научный руководитель протер очки, наморщил лоб. – Да, в точности вспомнил.
Так вот. В ООП-9Х не было известно, фундаментальное для нашей цивилизации, понятие о времени. Они не знали часов. Наш агент, с заброской которого вы так успешно справились, внедрил эти знания. Я намеревался таким образом разрушить их информационное поле и отсечь паразитическую ветвь от древа миров.
Ученые, разинув рты, словно первокурсники, слушали эту патетику.
– Умный, сука! Завлаб сделал вполне ординарный, но неожиданный, для самого себя, вывод.
– Да-с. Нобелевский лауреат поправил чуть не свалившиеся очки. Почесал бороду. – Да-с. Дела. – И уставился в потолок.
Завлаб вперился туда же.
Зиберович с непониманием поглядывал на ученых. – В чем дело? Разве что-то не так?
Сотрудники ДНЦ выглядели как рыбы в холодильнике.
– Все то оно так. – Угрюмо произнес профессор. Безнадежно махнул рукой. – Впрочем, все совсем не так.
– Да, теперь все стало ясно. – Завлаб от смущения покраснел.
– Так в чем же дело, ядри твою качель? – Настаивал генерал.
– Вся суть заключается в том… – нобелевский лауреат, профессор, академик многих академий, почетный член дюжины научных обществ с трудом подбирал слова. – Что наша прежняя картина мирозданья была, гм, гм, скажем, не совсем справедлива.
У Зиберовича нехорошо засосало под ложечкой.
– Все дело в том, что дивергентные миры устроены несколько по другим законам, чем мы ранее себе представляли. Наша предварительная модель изображала множественность миров в виде основного ствола, от которого, на определенном этапе развития, обособляются боковые ветви развития. – Научный руководитель набросал прежнюю схему(*1). – При этом понималось, что ООП-9Х представляет собой паразитическую ветвь, а мы, наша Вселенная, являемся основным, генеральным направлением эволюции продуктов первичного взрыва.
Да, Вы мне это докладывали и картинку эту рисовали. Я понял именно таким образом. И Вы меня лично заверяли в правильности ваших построений, профессор.
– Я ошибался. В прочем в то время эти детали не казались такими принципиальными.
– Вы ошибались! А что же, рази меня гнев Господень, оказалось на самом то деле?
– А на самом деле топология множества миров выглядит несколько иначе. – Научный руководитель жирно перечеркнул свою схему, набросал другую(*2).
– Теперь окончательно стало ясно, что в момент дивергенции происходит не только удвоение, но и утроение и, даже, учетверение миров.