- Развязывай меня, - напомнила о себе, любимой, Рябинина.
- Подождешь, - отозвался я. – Нужно сначала отдышаться, осмотреться.
Глава 3
Я достал пачку «Честерфилд», закурил. Подняв горящую зажигалку повыше, я пытался разобраться, в какое ужасное место нас забросила судьба руками подлых копателей. Однако язычок синего пламени давал слишком мало света, и я не увидел ничего, кроме грубой каменной кладки и напуганного лица Дереванша.
- Булатов, ты издеваешься? – снова подала голос Анна Васильевна. – Развязывай скорее меня!
- Сейчас, - пообещал я.
Выключил зажигалку и, спустившись на две ступеньки, нащупал изнывающую от нетерпения фигурку Элсирики. Присев рядом, я начал исследовать ее как бы в поисках веревок. Сначала мои пальцы нашли два чудесных бугорка, расположенных чуть ниже декольте. Искушение потрогать их оказалось сильнее желания помочь госпоже Рябининой, и я поначалу осторожно потрогал один бугорок, потом другой взял в руку и сладостно сжал.
- Сукин сын, я тебя убью, - змеей прошипела великая писательница.
- Люблю беспомощных женщин, - отозвался я, уже без всякого стеснения давая волю рукам.
- Булатов… ну имей же совесть, - застонала она, пытаясь меня оттолкнуть.
Совести я решил пока не иметь и слегка задрал ее юбочку.
- Дорогая, путы на руках, это так возбуждает, - я ласкал ее логу, поднимаясь выше, к трусикам. - Ведь правда, если мы останемся живы, то потом поиграем в связывание?
- Какая ты сволочь! – она пыталась брыкаться.
Памятуя, как она ловко орудует ногами, я побаивался их и прижимался к стене.
- Давай взаимно полезный обмен: с тебя страстный поцелуй в губы, с меня твои развязанные руки. Идет, - я с вожделением погладил ее бедро, и она уже не брыкалась.
- Черт с тобой, - согласилась писательница, и тут же собственное согласие омрачила неприятной вестью: - Но имей в виду, теперь я тебя ненавижу!
- Господин Блатомир, - снова донесся трагический голос архивариуса. – Пожалуйста, скорее освободите госпожу Элсирику.
- Господин Дереванш, заткнитесь, пожалуйста, - сердито отозвался я. – Не мешайте ее освобождать.
Я наклонился, ища своими губами ее губки. В темноте это оказалось сделать непросто, сначала я ткнулся носом в ее грудь, что оказалось по-своему приятно. И вот наконец приоткрытый ротик Рябининой припал к моим губам.
- Все! Развязывай! – чмокнув меня, распорядилась она.
- Мы договаривались на страстный и долгий поцелуй, - возразил я, снова ища ее губы. И когда я их нашел, а она ответила, даже играя языком, то мои пальчики скользнули выше по бедру прелестницы и нашли другие губы, скрытые трусиками и такие же мокрый.
- Мерзавец, - она дернулась, отталкивая меня плечом.
- Слушай, а у тебя там все очень мокренько. Возбуждают веревки. Угадал? – я едва держал смех.
- Развязывай, - захныкала она.
- Хорошо, обещаю, сейчас развяжу, - я спустился чуть ниже, обняв ее одной рукой, другой ощупывая сплетение веревок на ее запястьях.
В эту минуту я очень жалел, что помимо госпожи Элсирики в жутком и прекрасном склепе находится еще Дереванш. Я неторопливо нащупал узел, и столь же неторопливо принялся его ослаблять. При этом иногда подсвечивая зажигалкой, исследуя таинственные изгибы ее тела.
Едва руки Рябининой оказались на свободе, я получил в благодарность звонкую пощечину и несколько слов, которые воспитанные девушки не говорят. Вот так часто бывает: творящие добро, за добро и страдают. Иногда даже за это добро получают в морду.
Следом за неблагодарной Рябининой я освободил страдающего архивариуса. У того хоть хватило ума не кидаться на меня с кулаками.
- Господин Блатомир, там, на стенке что-то есть, - оживился кенесиец. – Вы когда своим волшебным огоньком сверкали, я что-то углядел. Возможно, там светильник.
Я щелкнул зажигалкой и начал спускаться по ступеням, куда меня направил архивариус. Действительно, через несколько шагов я заметил на стене ржавый выступ, служивший держателем факелов. Находка вдохновила меня, и я двинулся дальше, периодически включая зажигалку и оглядывая стену. За поворотом, не доходя до арки, я обнаружил факелы, торчащие из похожего держателя. Целых три старых, но вполне пригодных к использованию факела! Возможно их оставили каменщики, которые безуспешно пытались заделать проход в зал с гробницей.
Главное, теперь мы были со светом, могли осмотреться и подумать, как выбраться из нашего кошмарного положения. Один из факелов я установил в первый держатель и поджог, второй, зажженный, вручил Дереваншу – архивариус должен был исполнять роль передвижного светильника – а третий оставил в запасе. Сначала мы поднялись к выходу из склепа и постарались понять, возможно ли выбраться из подземелья без постороннего вмешательства.