Под мостом его уже встречали. У края тротуара стояла бордовая «четверка» с распахнутыми дверцами. Виктора Павловича Маслова он узнал сразу: худощавый улыбчивый пенсионер среднего роста. Еще не старый, подвижный, в модных джинсах и расстегнутой жилетке – он первым вышел навстречу. Обнялись.
– Ну наконец-то, соседушка, здравствуй! – Маслов действительно был рад, улыбался от уха до уха, хлопал по спине.
– Приветствую, Виктор Павлович!
Настроение поднималось, а когда из «четверки» выбрался еще один мужчина, резко подскочило вверх. Плотный в кости, кряжистый, с жестким «ежиком» на голове, того же возраста, что и Алексей. Он растопырил объятия, игриво поманил пальчиком.
– Борька! – воскликнул Алексей. – Борька Черкасов! В натуре, как живой, чертяка!
– Так я и есть живой! – хохотал старинный школьный друг, тиская Алексея в медвежьих объятиях. – Явился в родные пенаты, не запылился! Ну, привет, бродяга! Вроде нормально смотришься. – Он принялся его обхлопывать, вертел, разглядывая со всех сторон. – Плечи на месте, глаза живые, светишься, как в ультрафиолете…
– Вы что, мужики, специально за мной приехали? – спросил Алексей.
– Специально, специально, – проворчал Маслов. – Сам же позвонил, сообщил, когда и на чем. Добро пожаловать в карету, сосед. Давайте, мужики, рассаживайтесь, здесь вроде стоять нельзя…
– Да не спеши ты, Палыч, – хохотнул Борька Черкасов, – дай выпить с человеком – на дорожку, так сказать!
Такой фокус не вышел бы и у факира. Не успел Алексей глазом моргнуть, как в одной руке Черкасова возникла бутылка водки, в другой – два пластиковых стаканчика.
– Ну, начинается, – начал возмущаться пенсионер. – Борька, ты никак не можешь без этого. Видишь, человек домой рвется…
– Как старик к золотой рыбке! – веселился Черкасов. – Ладно, Палыч, уймись, тиран-ветеран ты наш, мы быстро. Давай в машину, Леха, держи стакан…
Все трое сели в «Жигули» – Маслов на водительское место, остальные назад. Напиток не самых изысканных сортов (водяра в Мирославле всегда была суровая) обжег горло. Не успел продохнуть, закусить предложенным огурцом под недовольное брюзжание Маслова, как, откуда ни возьмись, объявился патрульный «УАЗ», встал впритык к переднему бамперу! Распахнулись дверцы, вылезли двое с сержантскими лычками, подошли, поигрывая дубинками. У одного за спиной болтался коротыш-автомат, у другого на ремне красовалась кобура. Глазастые какие, мысленно чертыхнулся Алексей.
– Употребляем, граждане? – зловеще прогудел мордастый сержант, склоняясь над раскрытым окошком. – И стоим в неположенном месте, мешаем прохожим? А ну, выходи из машины!
– Командир, ты охренел? – взвился Черкасов. – Какого надо? Мы к тебе лезли? Стоим, никого не трогаем, сейчас поедем. Водитель же не пьет…
– Вылазь, кому сказано! – разозлился второй. – Ориентировка на вас и вашу машину!
– Да не свисти, какая ориентировка? – продолжал возмущаться Борька, но на всякий случай начал выбираться из салона. Провинциальная полиция никогда не отличалась добродушием и светскими манерами.
Его схватили за шиворот, вывернули руку, швырнули лицом на задний капот, тычком ботинка заставили раздвинуть ноги.
– Эй, алё, вы что творите, демоны? – возмущался Черкасов. – Мы что вам сделали?
Маслов благоразумно помалкивал. Алексей, нахмурившись, вышел со своей стороны. К нему уже устремлялся от «УАЗа» третий член экипажа – с теми же знаками различия.
– А ну, стоять, ретивый! – Воронич выстрелил ему в физиономию красными корочками.
Сержант насупился, сбавил обороты. Подошел, поколебавшись, осторожно, словно мину, взял удостоверение, вчитался в содержимое.
И как-то быстро все встало на места. Он подал знак своим – отваливаем! Коллеги неохотно отвязались от Черкасова, ретировались, уселись в «УАЗ». Машина пофыркала мотором и слиняла.
– Тьфу, кретины… – чертыхнулся Черкасов, потирая потянутую руку. – Ориентировка у них, как же… Слушай, а что это было? – Он хлопнул глазами и пристально уставился на приятеля.