— В общей сложности это займёт четыре или пять дней, — подсчитал Алекс. — Два дня — на дорогу, туда и обратно, два или три — в Леопольдвиле, на поиски нужных сведений.
— А почему бы нам всем не отправиться туда на «Пингарроне»? — спросил Марович.
Райли в ответ закатил глаза.
— Я же с самого начала это объяснил, Марко, — терпеливо разъяснил капитан. — Участок реки Конго между Матади и Леопольдвилем совершенно непроходим, и уж точно невозможно провести судно через водопады Стэнли. Так что нам остаётся лишь ехать поездом.
— А это далеко отсюда? — спросила Жюли.
— В ста пятидесяти километрах, но поездом это займёт четырнадцать часов.
— Скверное дело! — присвистнул Сесар.
— И это ещё в лучшем случае, — добавил Райли. — Как мне сказали, в сезон дождей поезд может идти вдвое дольше.
Сесар посмотрел в иллюминатор на сплошную стену дождя, лившего не переставая.
— Могу себе представить… — угрюмо пробурчал он.
— Четыре дня назад, — напомнила Кармен, — ты говорил, что поездка затянется на восемь или десять дней. А теперь получается, ещё на пять или шесть.
Райли взглянул на Кармен, которая посмотрела на него с таким разочарованным вздохом, словно он нанёс ей кровную обиду своей бессовестной ложью.
— Я помню свои слова, — вздохнул он. — Но, к сожалению, не всегда все получается так, как планировалось.
— Но почему-то именно у тебя, — уточнила она, — никогда и ничего не получается, как ты планируешь.
Алекс невольно подумал, как могли повлиять на её планы эти несколько дней задержки, и сколько истинного гнева в этих словах Кармен. И если её возмущение было искренним, то с каких пор и в связи с чем все это началось?
— У нас нет другого выхода, мисс Дебаж, — назидательным тоном заявил Хадженс. — К этому нас вынуждают обстоятельства.
— Ну конечно, во всем виноваты обстоятельства… — проворчала Кармен.
— Мне это совсем не нравится, — высказался Марович, качая головой.
— Неудивительно, — ответил Джек, скрестив на груди руки.
— Но… что вы надеетесь там найти? — спросила Жюли. — Если верить ван Дайку, этот Мастерманн давно вернулся в Европу, и хотя груз, найденный вами на «Герцогине», похоже, и впрямь принадлежал этой немецкой экспедиции 1935 года, но ведь не осталось никого живого, у кого можно было бы спросить.
— Вы правы, миссис Морейра, — согласился Хадженс. — Но так или иначе, мы должны убедиться. Было бы прямо-таки непростительно притащиться в такую глушь и даже не попытаться ничего выяснить, вы не находите?
Француженка пожала плечами. Она по-прежнему была не согласна, но больше ничего не сказала.
— Когда мы отъезжаем? — устало вздохнув, спросил Джек, подозревая, ему что придётся вставать ни свет ни заря.
— Поезд отходит в пять утра, — сообщил Хадженс. — Но я считаю, что нас должно быть как можно меньше. Мы не должны привлекать внимания.
— Что значит — как можно меньше? — спросил Джек.
— Едем только мы с коммандером, — сказал Алекс. — Остальные будут нас ждать здесь, в Матади, на судне.
— Я тоже еду, — немедленно заявил Джек.
— Нет, Джек, — возразил Алекс. — Я предпочитаю, чтобы ты оставался здесь и присматривал за «Пингарроном».
— Ага. Я бы тоже предпочёл быть похожим на Родольфо Валентино — и что с того?
Райли повернулся к Хадженсу.
— Я же говорил, — сказал он.
Коммандер цокнул языком и нехотя кивнул.
— Хорошо, — уступил он. — Едем втроём.
— Вчетвером, — поправила Кармен, сидевшая по другую сторону стола.
— О нет, — возразил Алекс. — Ты не едешь.
— Почему это нет? — спросила она, нахмурившись.
— На это есть множество причин. Но прежде всего потому, что эта поездка будет долгой, неудобной, утомительной, а быть может, даже опасной. А кроме того, если с нами будешь ты, мы привлечём к себе слишком много внимания.
— Что бы ты ни думал, неудобства меня не пугают, — возразила Кармен. — Опасности там не больше, чем если я останусь здесь, а что касается привлечения внимания… Что-то я не припомню, чтобы эта проблема так уж беспокоила тебя в Санта-Исабель, не правда ли? Скорее, даже наоборот.
— Это совсем другое дело.
— Другое? — возмутилась она. — И это все, что ты можешь сказать?
— Я лишь хочу сказать, что…
Но Хадженс перебил его на полуслове.
— Но… но почему вы так хотите ехать, мисс Дебаж?
— Посмотрите в окно, — указала она в сторону иллюминатора. — Я не хочу день-деньской сидеть сложа руки и созерцать этот унылый пейзаж.
— Понимаю… — кивнул он. — Вот только не думаю, что Леопольдвиль намного лучше Матади.
— А я не думаю, что где-нибудь может быть хуже, чем здесь.
Хадженс повернулся к Райли в поисках поддержки, но тот лишь покачал головой.
— Сколько я её знаю, мне ни разу не удалось её переубедить, — признался он. — Если уж она решила ехать, не думаю, что у вас получится её отговорить.
Коммандер устало вздохнул.
— Ладно, — сдался он. — Едем вчетвером.
— А мы? — тут же спросил Сесар, указывая на себя и жену.
— Вы оба, — поспешил объявить Алекс, прежде чем кто-либо из них успел возразить, — остаётесь на судне. Глядите в оба. Установите ночные караулы и, как только мы сойдём на берег, уберите сходни.
— Вы думаете, кто-нибудь захочет на нас напасть? — озабоченно спросил португалец.
— Нет, на самом деле я так не думаю, — ответил капитан. — Ван Дайк, кажется, остался вполне доволен полученным золотом, и я не думаю, чтобы он рискнул нас выдать, ведь тогда он может его потерять. Но в любом случае, осторожность никогда не бывает лишней. А потому, — указал он на Маровича, — Марко тоже останется с вами.
— Капитан, — поспешил высказаться Сесар, — я не уверен, что…
— Отставить, — перебил Райли, поднимая руку. — Жюли, ты остаёшься за старшую. Если возникнут проблемы — даже малейший намёк на них — тут же снимаешься с якоря и ведёшь судно в Бому или Банану, в устье реки. Все понятно? Я не хочу, чтобы вы рисковали понапрасну.
— А вы? — спросила француженка.
— За нас не беспокойся, Жюли. Мы найдём способ вас разыскать. — С этими словами он протянул руку, снял с вешалки свою капитанскую фуражку и, ко всеобщему величайшему изумлению, надел её на голову Жюли. — До нашего возвращения она твоя.
Девушка довольно улыбнулась и потешно надула губки, изображая сурового капитана.
— Я — новый капитан «Пингаррона»! — грозно провозгласила она, еле сдерживая смех. — Приказываю вам преклонить предо мною колени, жалкие рабы!