— Бонжур, месье, — произнёс полицейский, хотя был не день, а давно уже вечер. — Я комиссар Бланшар. Полагаю, у вас есть что мне рассказать.
— Комиссар, здесь произошла какая-то ужасная ошибка, — без всяких предисловий заявил Райли. — Я не знаю, почему нас арестовали, но…
— Вы подозреваетесь в убийстве месье ван Дайка, — перебил он.
— Мы никого не убивали, — ответил Джек, уже ожидавший этого обвинения.
— Я не знаю, что заставляет вас так думать, — добавил Алекс, — но вы должны понять, что это просто недоразумение. Мы всего лишь мирные коммерсанты…
Комиссар вновь поднял руку, пресекая его дальнейшие объяснения.
— Это вы будете объяснять в суде, — резко оборвал он. — Я лишь выполняю приказ, полученный из Матади.
— И когда же мы предстанем перед судом?
— Самое раннее — в понедельник.
— В понедельник? — переспросил Джек. — Но ведь сегодня пятница!
— Самое раннее, — повторил комиссар. — И это при том условии, что вы не создадите мне новых проблем за выходные. — Он пристально посмотрел на моряков. — Вам понятно, о чем я?
Разумеется, они понимали.
— Я гражданин Соединённых Штатов, — заявил Райли. — И желаю поговорить с представителем посольства моей страны.
— Конечно, конечно… — заверил комиссар. — В понедельник.
— А адвокат? — спросил Джек. — Мы ведь имеем право на адвоката.
— Разумеется, — кивнул Бланшар.
— А нельзя ли встретиться с ним прямо сейчас?
Комиссар цинично улыбнулся в усы. Прежде чем он открыл рот, друзья уже знали, что он ответит:
— В понедельник.
41
Когда комиссар Бланшар, как и обещал, явился в понедельник утром, он с отвращением поморщился от запаха пота и мочи из камеры.
Увидев это выражение на его лице, Райли с тоской подумал, что понедельник — везде понедельник, хоть в Соединённых Штатах, хоть в Испании, хоть здесь, в Конго. Понедельник — день тяжёлый, что там ни говори.
— Ну, как провели выходные? — насмешливо поинтересовался Бланшар на подходе к камере, откуда Райли и Джек наблюдали за ним из-за решётки.
Оба моряка, сидевшие на полу у дальней стены камеры — измождённые, грязные, полуголые — напоминали двоих несчастных, чудом спасшихся после кораблекрушения.
— Качество обслуживания могло бы быть и получше, — тем же тоном ответил Райли. — Да и кровати несколько жестковаты, — похлопал он ладонью по бетонному полу. — А в остальном — прекрасно. Благодарю вас.
— Вы принесли нам завтрак? — подключился Джек. — Я хочу вафли с клубничным джемом и шоколадной стружкой, — расплылся он в мечтательной улыбке, словно вживую увидев перед собой поджаристую вафлю. — Только без крема, пожалуйста, я на диете.
— Хорошо, хорошо, — произнёс комиссар, засунув большие пальцы за пояс брюк. — Я рад, что у вас хорошее настроение, поскольку принёс вам не слишком утешительные новости.
Внезапная мысль о том, что Кармен, возможно, ранена или арестована, заставила Райли одним прыжком вскочить на ноги.
— Что за новости? — спросил он, чувствуя, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.
— Боюсь, что вам будет предъявлено обвинение в убийстве.
Как ни парадоксально, Райли вздохнул с облегчением; в конце концов, он с самого начала этого ожидал.
— Мы же вам сказали, что никого не убивали, — вставая, произнёс Джек.
— Это вы будете объяснять судье, — спокойно ответил комиссар. — Хотя, при том количестве улик, собранных против вас… Я бы предположил, что вам предстоит увидеть свет не ранее, чем через ближайшие двадцать, а то и тридцать лет.
— Улик? — воскликнул галисиец. — Каких улик? Какие могут быть улики, если мы ничего не сделали?
Бланшар снисходительно улыбнулся, Было ясно, что он далеко не впервые слышит подобные доводы из уст заключённых.
— Если вы ни в чем не виноваты, — он не смог сдержать недоверчивой улыбки, — суд примет справедливое решение, и вам не о чем беспокоиться.
— Нас заманили в ловушку, — произнёс Райли, взывая к его рассудительности. — Кто-то пытается обвинить нас, подсунув ложные улики. Они должны тщательно расследовать это дело.
Бланшар разочарованно цокнул языком, словно давая понять, насколько они не оригинальны.
— Понимаю, — произнёс он, хотя в действительности мало что понимал. — В таком случае, рад сообщить, что в скором времени вы предстанете перед судьёй, и он изложит суть предъявленного обвинения. — Он указал на двух полицейских, стоявших возле дверей у него за спиной. — Кстати, познакомьтесь, мои помощники. Они проводят вас в душ, чтобы вы могли умыться и привести себя в порядок, прежде чем предстанете перед судом. Через полчаса мы выезжаем.
Не сказав больше ни слова, он повернулся и направился к выходу.
На пороге, однако, он задержался, словно о чем-то забыл.
— Только не делайте глупостей или ещё чего-нибудь в этом роде, — предупредил он, повернувшись и указывая на них пальцам. — Не создавайте себе новых проблем, у вас их и так достаточно. Вы понимаете, о чем я?
Бланшар вернулся ровно через полчаса, как и обещал. По его приказу на Райли и Джека надели кандалы и наручники и вывели из камеры в сопровождении тюремщика.
Когда они покинули участок, у ворот уже дожидался синий полицейский фургон с зарешеченными окнами и надписью «Force Publique», выведенный большими облезлыми буквами.
— Вперёд, — скомандовал комиссар, открывая заднюю дверь.
Из-за цепей Джек и Алекс с большим трудом поднялись в машину и устроились на боковых скамьях, а один из полицейских приковал их к длинной цепи, прикреплённой к железному полу.
Там уже находился ещё один заключённый — крепко сбитый молодой негр с пятнами крови на одежде и синяками на лице, придававшими его лицу сходство с географической картой. Он сидел на другом конце скамьи, молча глядя в потолок, словно молился.
— Поездка будет недолгой, — заверил Бланшар, прикрывая за собой дверь. — Увидимся в суде.
С этими словами он захлопнул дверцу, щёлкнув замком.
Лишь после того как фургон тронулся, они решились заговорить, благо шум мотора заглушал голоса.
— Мы должны выбраться отсюда, — сказал Алекс.
— Выбраться? — насмешливо переспросил Джек. — Из полицейского фургона? Ах, почему я раньше до этого не додумался?
— В здании суда это будет сложнее. Там полно полицейских.
Джек поднял скованные руки, пока державшая их цепь не натянулась, лязгнув звеньями.
— Ты часом ничего не забыл? — спросил он.