Райли на миг остановился, чтобы осмотреть совершенно невообразимое судно — из ржавой трубы поднимались клубы белого дыма, давая понять, что паровой двигатель уже запущен. Это был двухпалубный колёсный речной пароход с глубокой осадкой; правда, в отличие из тех, что до сих пор плавали по реке Миссисипи, этот был значительно меньше и уже, а кроме того, находился прямо-таки в аварийном состоянии.
Алекс прикинул, что длина его составляет около тридцати метров, а ширина — четыре или пять. Одна нижняя палуба, поднимавшаяся над водой не более чем на полметра, предназначалась для топлива, грузов и команды. Над нею, на верхней палубе, на носу располагалась рулевая рубка, а на корме — крытая кабина, служившая, очевидно, каютой. Между каютой и рулевой рубкой находилось открытое пространство, где стояли несколько столов и стульев, а с потолка свисало несколько гамаков, словно огромные спящие летучие мыши. На плоской крыше второй палубы находились резервуары для питьевой воды, а над всем этим сооружением, ржавая и надменная, возвышалась одинокая дымовая труба, на которой едва можно было различить номерной знак C-57D.
В общем и целом пароход казался крайне ветхим. Ничтожно малое расстояние, отделявшее палубу от воды, и то, что, за исключением укреплённого носа, судно было полностью сделано из дерева и не имело никаких переборок, создавали впечатление, что это почти такая же хижина, как и те, что стоят на берегу, которая непонятно с чего вдруг обрела способность плавать по воде.
— Куча металлолома! — фыркнул, словно прочитав его мысли, стоявший рядом Джек.
Алекс пожал плечами.
— Могло быть и хуже, — ответил он.
— Куда уж хуже-то!
В эту минуту из окна капитанской рубки выглянул Ян Верховен, неодобрительно глядя на двух бывших интербригадовцев, все ещё одетых в ту же одежду, в которой их арестовали на рассвете в пятницу.
— Вперёд! Все на борт! Нельзя терять времени! — хрипло прокричал он, добавив затем какое-то ругательство и смачно сплюнув табачную жвачку, которая бесформенной кляксой растеклась по причалу.
Скорчив гримасу, Райли ответил с философским спокойствием:
— Хуже может быть всегда.
Смирившись, они направились к ветхому пирсу вслед за Хадженсом и Кармен, которые уже поднялись на корабль, пройдя по шатким доскам, служившим сходнями.
Капитан «Пингаррона» дождался, пока все взойдут на борт и, прежде чем подняться самому, вновь окинул взглядом пароход, чьё ступенчатое колесо уже начинало вяло, с ленивым всплеском вращаться. Затем взгляд Райли переметнулся с кормы на нос, где едва трепыхался на ветру потрёпанный флаг Бельгийского Конго, укреплённый на мачте. Нос был обит обшарпанной стальной полосой с остатками белой краски, на её фоне можно было прочесть выведенное чёрными буквами название судна: «Король буров».
Сделка
«Ситроен» с металлическим дребезгом остановился напротив портовых ворот, и почти тотчас же из него вышли два человека: один — в форме бельгийской военной полиции, а другой — в синем морском кителе с золотыми пуговицами.
Сесар Морейра, стоявший на капитанском мостике, просунул голову в салон и предупреждающе свистнул.
— У нас гости! — объявил он.
Тут же по палубе прошлёпали босые ноги его жены, пока не остановились рядом с механиком.
— Черт! — пробормотала она, откидывая упавшие на лицо волосы. — Я думала, допросы уже кончились.
— Тот, что справа — не полицейский, — заметил Сесар. — На нем форма военно-морского флота.
В первую минуту Жюли подумала, что это, должно быть, сотрудник УМР, присланный, чтобы наконец-то вытащить их из этой дыры.
Но как раз в эту минуту человек в синем кителе бросил взгляд в сторону рубки «Пингаррона» и что-то спросил у сопровождавшего его полицейского. На таком расстоянии трудно было что-либо прочитать по его губам, но все его жесты явно казались странными и наводили на тревожные мысли.
— Это англичанин, — произнесла француженка, разглядев нашивки на его кителе; в голосе её прозвучал такой ужас, как если бы она заявила, что этот человек — посланник самого Вельзевула.
Сесар обнял Жюли за талию.
— Не волнуйся, Жужу, — успокоил он. — Здесь они ничего не смогут нам сделать.
Но рулевая по-прежнему не находила себе места от беспокойства; она достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы понять — он и сам не верит в свои слова.
— Сходи, позови Марко, — сказала она и, посмотрев на своё платье в цветочек, добавила: — А мне нужно переодеться.
Француженка бросила на мужа последний взгляд перед тем как он ушёл, пока вновь прибывшие поприветствовали солдат, охранявших вход на причал, и направились в сторону их судна.
Минуту спустя оба офицера поднялись на палубу маленького сухогруза и встали возле перил, заложив руки за спину и дожидаясь, пока кто-нибудь выйдет на палубу, чтобы их встретить.
Человек в морской форме не переставал озираться с притворной озабоченностью и явным недоверием на лице.
— Вы уверены, что это то самое судно? — спросил он у своего спутника.
— Да, месье, — снова ответил полицейский, заинтригованный сомнениями англичанина. — Вы же сами видели название на носу: «Пингаррон».
— Да-да, конечно, — согласился тот, рассматривая грубо сколоченную надстройку и следы обгорелой краски. — Но, по правде говоря… я ожидал чего-то другого.
Капитан Лерро из военной полиции Бельгийского Конго — высокий сутулый человек, озлобленный на весь свет — искоса взглянув на моряка, пробормотал:
— Вы ещё не все видели.
Спустя несколько мгновений металлическая дверь, ведущая внутрь надстройки, с лязгом распахнулась, и англичанину пришлось призвать на помощь все своё воспитание, чтобы не рассмеяться.
С самым решительным видом к ним направлялась маленькая, весьма хорошенькая девушка в потрёпанной мужской рубашке и мятых брюках. Девушка была босиком, но при этом в капитанской фуражке американского торгового флота, надвинутой на самые уши. Вылитая девочка-подросток, стащившая отцовские вещи, чтобы нарядиться моряком на карнавальную вечеринку.
За нею следовал мулат с печальными глазами, немногим выше её ростом и в замасленном синем комбинезоне. Замыкал шествие опасного вида гигант, глядевший на них с видом мясника, который оценивает барашка, прежде чем отправить его на бойню. Не было сомнений, что у этого типа под одеждой припрятано оружие.
Моряк уставился на это необычное трио, стараясь понять, как же с ними себя вести. Наконец, он решил обратиться к девушке в капитанской фуражке, которая, уперев руки в бока, враждебно смотрела на них огромными карими глазами.