Марович похотливо осклабился и поднял вверх три пальца.
— Три свидетеля, — дерзко уточнил он, — вернее, свидетельницы.
— Ну, в таком случае… — пробормотал Флеминг.
— Хадженс, — неожиданно произнесла Жюли, в оцепенении распахнув глаза.
— Но… зачем ему это? — спросил её муж. — Это совершенно бессмысленно. Ван Дайк уже рассказал все, что они хотели знать, и его убийство лишь добавило бы проблем.
— Хадженс? — переспросил Флеминг. — Тот самый коммандер Хадженс, который участвовал в нападении на «Герцогиню д'Аоста»? Значит, он тоже прибыл вместе с вами в Конго?
— Более того, именно по его настоянию мы все прибыли в Конго, — уточнила Жюли.
Флеминг поднялся со стула и, почесав подбородок, принялся расхаживать по салону.
— Значит, тот самый агент УМР, проникший в трюм «Герцогини», заставил вас приехать сюда, — он принялся загибать пальцы, перечисляя факты один за другим. — Итак, он допросил ван Дайка, затем, возможно, убил его, после этого сел на поезд, идущий в Леопольдвиль, где его друзей арестовали за убийство, после этого сам же два дня спустя организовал нападение на полицейский фургон, чтобы освободить их, а затем все они бесследно исчезли, как сквозь землю провалились.
Марко по-прежнему занимался своеобразным маникюром, но Жюли и Сесар повернулись к англичанину, мерившему шагами кают-компанию.
С минуту Флеминг молчал, глядя в потолок и кивая в ответ собственным мыслям.
— А вы знаете? — спросил он в конце концов, повернувшись к ним. — Учитывая все обстоятельства, несомненно, вас попросту используют, — он обвёл их жестом. — Всех вас… и прежде всего, вашего капитана.
— Объяснитесь, пожалуйста, — потребовал Сесар.
— Думаю, вы все — не более чем перевозчики для коммандера Хадженса, — задумчиво проговорил он, указывая себе под ноги. — Полагаю, что он, следуя приказам УМР, привёл вас сюда по какой-то причине, связанной с тем, что вы обнаружили в трюме «Герцогини». Затем, вытянув из ван Дайка ключ к загадке, он убил его, чтобы замести следы. Потом вас троих он бросил здесь на растерзание властям, а остальных увёз в Леопольдвиль, откуда им всем пришлось бежать от правосудия и, возможно, углубиться в джунгли или направиться вверх по реке вглубь страны. Итак, все складывается слишком уж удобно для коммандера Хадженса. Вы не находите?
Сесар Жюли казались настолько ошеломлёнными, что не нашлись, что ответить.
— Англичанин прав, — неожиданно вмешался Марович, не глядя на них. — Этот Хадженс нас одурачил.
— Не может быть! — ахнула Жюли. — Нет, не верю!
— Должно быть другое объяснение, — высказал своё мнение Сесар. — Слишком уж все запутано.
— Секретные службы запутаны по своей природе, — ответил Флеминг, разводя руками, словно приводя себя в качестве живого примера. — Я думал, вы и сами уже это поняли.
— А как мы можем быть уверены, что вы сейчас не водите нас за нос? — недоверчиво спросила Жюли. — Являетесь сюда, рассказываете какие-то невообразимые истории и при этом ждёте, что мы вам поверим?
Флеминг обошёл стол и вновь сел на своё место. Затем пристально уставился на Жюли голубыми глазами, подбирая слова для предстоящей речи.
— Ну и какая мне от этого выгода? — спросил он наконец. — Вот сами подумайте. Все, что мне нужно — это узнать правду, понять, что же на самом деле здесь произошло. Мне не позволили даже взглянуть на то, что нашли в трюме «Герцогини», и я до сих пор не могу понять причин такого интереса к этому судну со стороны моего правительства, как и причин вашего приезда в Конго, а также, каким образом операция «Почтальон» связана с операцией «Апокалипсис». И наконец, я не могу понять, каким образом вам удаётся всякий раз оказываться в самом неподходящем месте. Я всего лишь хочу знать правду, — вздохнул он, — и только вы можете помочь её найти. Это единственное, что мне нужно, даю вам слово.
Жюли и Сесар переглянулись, затем посмотрели на Марко, который молча кивнул в ответ.
— Итак, вы хотите знать правду, — подвёл итоги Сесар.
— Разумеется.
— И что вы можете предложить нам взамен?
— Свободу, — немедленно ответил коммандер, давно ждавший этого вопроса. — Я могу добиться, чтобы со всех вас сняли обвинение в убийстве, — разъяснил он подробнее, уверенный, что его предложение будет принято с радостью.
— Нет, — вместо этого ответила Жюли.
— Как вы сказали?
— Я сказала: категорически нет. Ce n'est pas, — заявила она.
Он недоверчиво встряхнул головой.
— То есть как это — категори… — он так и не договорил. — Вы хоть представляете, как трудно будет этого добиться? За какие нити мне придётся потянуть и сколько долгов на себя взвалить, с которыми я даже не знаю, как буду расплачиваться?
— Да хоть самого себя продайте, — заявила француженка. — Повторяю, категорически — нет.
— И какого черта вам тогда нужно? — спросил он. — Новое судно?
— В этом нет необходимости, нас вполне устраивает это.
— Тогда что?
— Вы пытаетесь нас убедить, что коммандер Хадженс мог убить ван Дайка, чтобы убрать свидетеля, и что он с самого начала использовал нас втёмную, так? — спросила она.
— Я сказал, что нельзя исключать такую возможность.
— В таком случае, это означает, — произнесла она, наклонившись вперёд под встревоженным взглядом мужа, — это означает, что Кармен, Джек и сам капитан, если они по-прежнему с ним, сейчас в опасности. Если Хадженс не остановился перед тем, чтобы свернуть человеку шею и свалить вину на нас, то что ему помешает заставить наших друзей навсегда исчезнуть, когда они помогут ему найти то, что он ищет?
Флеминг с интересом выслушал слова Жюли, после чего немного призадумался и наконец кивнул.
— Да, — ответил он. — Возможно, так оно и есть.
— В таком случае — вот наша цена.
Флеминг смущённо нахмурился.
— Не понимаю… — произнёс он. — Вы хотите, чтобы я связался с вашими друзьями?
— Прежде всего я хочу, чтобы вы помогли нам их найти, — ответила Жюли, сверля его взглядом, — а во-вторых — чтобы вы помогли им вернуться живыми и невредимыми, где бы они ни находились.
Судовой журнал — день 1
24 января 1942 года
Река Конго
Поистине, старые привычки весьма трудно искоренить, а потому, едва я взошёл на борт «Короля буров», пусть даже в качестве пассажира, как ощутил непреодолимое желание вести своего рода журнал, пусть даже я не капитан этого судна, и никто кроме меня не прочтёт этих страниц.