— Десять и девяносто, — ответил Бланшар. Затем на миг задумался, выдвинул ящик письменного стола, достал оттуда бутылку джина «Гордон» и поставил её на стол. — А также эта славная бутылочка, которую мне только позавчера доставили из метрополии.
Глаза Марселя едва не вылезли из орбит, а пальцы начали нервно постукивать по коленке.
— Ну ладно, — уступил он, не сводя глаз с бутылки джина. — Вчера вечером я пил пиво в «Капитане Куке»… Вы, конечно, знаете, где это?
— Да, конечно.
— Так вот, сижу я в этом самом «Куке», — с этими словами он наклонился, понизив голос почти до шёпота, — и вдруг вижу за соседним столиком трёх типов явно иностранного вида, и с ними одну деваху. Они говорили об этом капитане Райли, который, по их словам, бежал от полиции.
Услышав эти слова, Бланшар нетерпеливо подался вперёд. Очень немногие знали, что один из двоих беглецов был капитаном.
— Продолжайте.
— Насколько я понял, — продолжал Марсель, — эти иностранцы — друзья тех беглецов и приехали сюда, чтобы их спасти.
— Спасти их? — удивился Бланшар. — Но от чего?
— Не знаю. Кажется, этот капитан Райли вместе с остальными, отправился вверх по реке на судне некоего Верховена. Никогда не слышали о таком?
— Разумеется, слышал, — кивнул Бланшар, разозлившись сам на себя за то, что вовремя не послушался внутреннего голоса, который подсказывал, что побег одного и исчезновение другого могут быть как-то связаны. Но, с другой стороны, кому могло прийти в голову, что вместо того, чтобы пересечь реку и попытаться укрыться в Браззавиле, они попрутся в безвыходный лабиринт, именуемый рекой Конго? — Вам удалось выяснить, куда они направляются?
Марсель покачал головой.
— Нет, но иностранцы это знали; я слышал, как они обсуждали, как найдут беглецов и вернутся вместе с ними в Леопольдвиль. Они выглядели крайне взволнованными.
— Ну что ж, превосходно, — кивнул комиссар. — Итак, все, что от нас требуется — бдительно следить за рекой и ждать, когда они вернутся. Вот тут-то мы и возьмём всех, как только они появятся в Леопольдвиле. Другого выхода из страны просто нет.
К удивлению Бланшара, на лице его собеседника выступила насмешливая улыбка.
— Что вас так развеселило? — спросил комиссар.
— Я вам ещё не рассказал самого главного.
Бланшар удивлённо поднял брови.
— В смысле?..
— Иностранцы намерены отплыть вверх по реке на поиски своего друга.
— И на чем же они хотят отплыть? — спросил заинтригованный комиссар.
— На патрульном катере.
— На каком ещё катере?
Марсель расплылся в улыбке, оскалив жёлтые зубы.
— На вашем, комиссар. Они собираются его угнать.
День 4
27 января 1942 года
Река Монгала
Вчера утром меня разбудило желание отлить. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить остальных, я спустился на нижнюю палубу и подошёл к борту, чтобы опорожнить мочевой пузырь.
Закончив, я услышал доносившиеся с верхней палубы — вероятно, из рубки — голоса Хадженса и Верховена. Думаю, они меня не заметили или, возможно, приняли за одного из членов экипажа, но, так или иначе, они продолжали разговаривать, не слишком заботясь, что кто-то их подслушает, и я случайно услышал кое-какие отрывки их разговора. «Когда прибудем на место…», — сказал Верховен. «Отлично», — ответил Хадженс, после чего Верховен добавил: «… о вознаграждении…» Сделав своё дело, я вернулся на палубу и снова забрался в гамак, а они увидели, как я поднимаюсь по трапу. Я чуть было не рассмеялся, когда они застыли при виде меня: настолько у них был потешный вид, когда они внезапно замолчали, приняв непроницаемый вид, достойный самого Хичкока. Все ещё спросонья, я не обратил внимания на отрывки этого странного разговора и, помахав им рукой, забрался в гамак и тут же уснул.
Проснувшись утром, я вспоминал эту сцену и все гадал, какого черта обсуждали эти двое перед самым рассветом.
Сегодня мы начали плавание по Монгале, и я наконец-то начал понимать, почему манера Верховена управлять судном так отличается от моей. Этот приток Конго не только вдесятеро уже и извилистей, чем огромная неторопливая река, по которой мы плыли до сих пор; он ещё и значительно мельче, так что кому-то все время приходится стоять на носу, измеряя глубину лотом. К тому же, учитывая глубокую осадку «Короля буров», мы постоянно рискуем сесть на мель, так что пришлось ещё и значительно снизить скорость.
Монгала извивается среди джунглей, описывая какой-то немыслимый орнамент, так что порой невозможно понять, точно ли мы идём в нужном направлении. То мы движемся на север, то на юг, то, повернув на сто восемьдесят градусов, снова идём на север, в то время как на самом деле нам нужно на восток. Это похоже на плавании при сильном встречном ветре, когда приходится лавировать, проделывая петли длиной в четыре или пять миль, а продвигаясь при этом всего лишь на одну. Но здесь просто нет другого пути, кроме реки, петляющей среди непроходимых джунглей, смыкающих свои кроны над головой, отчего пароход кажется почти игрушечным, а мы похожи на глупых детей, решившихся выйти в реальный жестокий мир, полный опасностей, с деревянными мечами в руках.
Однако все эти мысли в один миг испарились из моей головы, когда около полудня мы стали свидетелями поистине ужасного зрелища, просто адского.
Кармен в эту минуту стояла у штурвала и мило болтала с Мутомбо, но вдруг испуганно вскрикнула, и все бросились к борту — посмотреть, что случилось.
Сначала я ничего не видел, пока Джек не указал на реку, прямо по курсу. Тогда я разглядел впереди небольшие чёрные предметы, плавающие на поверхности воды; они приближались, влекомые неторопливым течением. Сперва я решил, что это стадо бегемотов плывёт навстречу, выставив из воды лишь головы и спины — как те, которых мы видели вчера на отмели. Но вскоре я понял, что это вовсе не бегемоты.
За несколько секунд до того, как первый из них поравнялся с нами, Джек неожиданно перекрестился, что-то пробормотав на галисийском наречии. Моё сердце сжалось от ужаса, когда я увидел, что это. Это был ребёнок. Безжизненное тело мальчика шести-восьми лет покачивалось на воде лицом вниз, с раскинутыми руками, увлекаемое течением в ту сторону, откуда мы явились.
И это было не единственное мёртвое тело. Их было много. Уже через минуту нас окружали десятки тел, плывущие к далёкому морю: мужчины, женщины, дети. Некоторые плыли лицом вверх, и мы видели их открытые рты, словно застывшие в последнем крике ужаса, и пустые глазницы, изъеденные рыбами, которыми они смотрели на что-то, находившееся далеко за пределами этого мира. С глухим стуком трупы ударялись о деревянный корпус парохода, словно просили взять их на борт или предупреждали о чем-то, что ожидало нас впереди, или, возможно, передавая миру живых последний привет и умоляя помнить о них.