«Значит, мне придется выучить номер наизусть, — подумал он, — запомнить хотя бы на то время, какое мне понадобится, чтобы дойти до телефона-автомата на углу».
Он снова взглянул на ряд цифр, и тот вдруг показался ему невероятно длинным. Понадобится неимоверное усилие, чтобы сейчас, ночью, в этой синей темноте торгового зала полностью прочитать номер. Он тут же вспомнил, как в детстве заучивал наизусть стихи, пользуясь трюком, который подсказала ему мать. Надо раз за разом читать вслух то, что предстоит выучить, одновременно листом бумаги закрывая уже прочтенные строчки. Читаешь снова и снова, а лист бумаги медленно наползает на шрифт. Одномоментно с этой мыслью перед глазами старика медленно появилось что-то серое и бесформенное, оно заполнило поле зрения, повиснув между глазами и числами, и стало опускаться вниз, пока он тихо бормотал номер; старик испытал невероятное облегчение, очевидно, он еще не потерял способность выучить что-то на память. Но потом ему стало ясно, что эта серость, принявшая форму квадрата, закрывает не только цифры, но и вообще все поле зрения, и это страшно напугало старика. «Вот оно, — подумал он, — конец моему зрению, слепота». Он потер глаза, и, к его удивлению, серый призрак исчез, но старик в это не верил. Разве он не остался, этот серый квадрат, в виде слабого пятна, сквозь который все видимое проступало ярче и с более четкими контурами?
Он обернулся. С территории водопроводной станции сквозь прутья ограды выскользнула куница. Старик внимательно смотрел ей вслед. В доме Красного Креста, что на противоположной стороне улицы, в старом деревянном здании, открылось окно, и из него высунулась женщина и выставила на подоконник какой-то поднос. На мгновение стала видна комната за спиной женщины, там стояли большие белые весы, до странности похожие на весы мясника, маленький медицинский шкаф с флаконами, тюбиками и чашками, а на стене висел рисунок, изображавший человека в разрезе — со всеми его кровеносными сосудами и нервными стволами.
Теперь он дошел до телефона-автомата. Сначала ему показалось, что в ячейке кто-то стоит — рослый мужчина в шляпе. Старик почувствовал, как в нем закипает раздражение. Что за люди? У них нет домашнего телефона, и они по ночам ведут бесконечные переговоры из автомата. Он доподлинно это знал, у него самого очень долго не было телефона.
Нет, в кабине никого не было, только снаружи, на распределительной коробке, висел старый платок и трепетал на ночном ветру.
Он почувствовал, что было бы прекрасно прежде задуматься, что, собственно, происходит, но потом отогнал эту мысль. Лучше не привязываться к ней, иногда бывает лучше не узнавать во сне, что тебе всего лишь снится сон.
Он открыл дверь кабины, посмотрел на большой серый телефонный аппарат и на маленький сектор вызова экстренных служб, порылся в кармане в поисках десятипфенниговой монетки. Обычно у него в карманах всегда находилась какая-нибудь мелочь, но на этот раз там лежала только какая-то маленькая бумажка. Старик ощупал ее и быстро засунул поглубже.
Он снял трубку с рычага, нажал кнопку экстренного вызова, услышал щелчок, болезненно отдавшийся в ухе, потом другой, отдаленный звук, показавшийся старику до странности знакомым, этот шум был похож на хрупкий шорох песка во дворе деревенского домика, где он иногда играл в детстве. Вот и сейчас это место явственно возникло у него перед глазами — голое, без тени, под жарким немилосердным солнцем; он вспомнил свои горячие руки, погруженные в песок, заметив, как медленно приближается к глазам земля.
— Алло? Вы меня слышите?
Спиной он почувствовал, как медленно сползает вниз по стене телефонной будки. Ноги его наткнулись на стоявшие под аппаратом водочные бутылки, он уперся ступнями в пол — рядом с измятой сигаретной пачкой и еще чем-то, чего он не мог рассмотреть, но похожим на старую перчатку.
— Где вы? Вы хотите нам что-то сказать?
Он с трудом перевел дыхание и покрепче ухватил трубку. По колену сыпался пепел, старик стряхнул его, уставившись на белый след, оставшийся на штанах.
— Вам плохо?
Голос в трубке звучал теперь очень близко и профессионально озабоченно.
— Они захватили его в заложники, — прошептал он в трубку. — Вы должны его спасти.