Выбрать главу

Эмили встрепенулась, широко раскрыв глаза. Дыхание все ещё неровное и губы дрожат, но сознание внезапно обрело ледяное спокойствие. Глубокая вера в себя перешла на новый уровень всего из-за пары слов, которые были для неё светочем среди грозных туч:

«Я верю, что тебе и брату такое под силу»

«Думай, Эми, думай!» – она аккуратно проследила взглядом за Несправедливым, который в этот раз не отрывал взгляд от Справедливого и Телепатии. Их разделяло всего пару шагов, и до ужасных последствий их столкновения, казалось, оставались считанные секунды.

Эми нервничала как никогда, но нервное возбуждение породило улыбку на её губах. Пришедший в голову план казался глупым и даже детским, но лучше она просто не могла придумать за оставшееся время. Эми начала продолжительно и безотрывно смотреть в глаза Телепатии, надеясь, что она её заметит, и думала лишь об одном:

«Залезь мне в голову.

Залезь мне в голову

Залезь мне в голову!!!»

– Похоже, это впервые, когда мы видимся так близко, – сухо сказал Несправедливый. Казалось, он видел перед собой лишь надоедливое препятствие, которое необходимо было стереть.

Телепатия была вынуждена удерживать Справедливого и говорить с самим Несправедливым одновременно. Удивляясь её стойкости и силе, Эми поджала губы.

– Ты получишь того, чего добиваешься.

– Понимаю, глубокое убеждение в своей правоте. Должно быть, это то безумие, которое вы нацепили на себя вместе с маской, скрывающей ваше лицемерие.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Тот, кто только разрушает, не имеет права говорить об этом.

Несправедливый наклонил голову вперед и, казалось, улыбнулся.

– Как печально видеть столь наивное заблуждение от преграды, которую преодолеть стоило столько усилий, но скажи мне, будучи такой уверенной в своих словах, кто действительно разрушил здесь все? – его ледяные, серые глаза опустились на Справедливого, и при виде этого Телепатия вздрогнула и дала слабину.

Телепатия упала на землю и схватилась за голову, в то время как Справедливый вырвался из плена её разума и взревел, как бешеный зверь. Несправедливый назидательно покачал головой.

– Как бы Тефнут не исказила твой разум, такой облик прекрасно подходит для тебя.

Внезапно Эми пихнула его в бок и отстранилась. Несправедливый удивленно распахнул глаза и увидел перед собой Телепатию, которая тут же схватила его за голову. И бог бы знал, что произошло дальше, потому в глазах Эмили они стали выглядеть как застывшие на месте статуи. Тем временем Справедливый с красными, лишенными ума глазами, вставал с земли. Эмили сглотнула, полностью не понимая, что делать, а на губах застыла все та же безумная улыбка.

– Мамочки…

***

Прикосновение было враждебным, но почему же таким мягким? Эдвард смущен и уязвлен предательством дочери, которая даже не знала, кем он был на самом деле. И вина за это усугубляла его самочувствие в этом вихре борьбы, полном эмоций его и чужих. Перед глазами лишь тьма, и тело вне контроля. Должно быть, Телепатия достала его, но он не мог тратить время на противостояние с ней, и раздалось в голове:

«Я остановлю тебя»

И лезла все глубже в него, пытаясь прощупать его сознание и остановить, вырубить, лишить воли, как это делала со своим близким другом, символом «Справедливости». И злоба обожгла её, а ещё страх за кого-то, что она (Телепатия), несомненно чувствовала, но и у неё были причины бороться с ним.

***

В порыве последнего пыла, Лорен схватилась за голову злейшего врага, в котором видела одинокую душу, и жалела его, но остановить сейчас его была её основная задача. Не для себя, не для других, но в первую очередь чтобы спасти Эмили и Уола от самих себя, как глупы же были они…

«Как можно быть такими безрассудными и доверчивыми»

И ярость, и злость, печаль и обеспокоенность обжигали её сознание, и разум Несправедливого был так близко, но одновременно так далеко. Кто бы мог подумать, что так умело он будет сопротивляться её силами?! И как же возможно такое удивительное и ужасное стечение обстоятельств? Лорен не могла уступить, но и победить не получалось никак.

«Я остановлю тебя» – сорвалась она, но руки дрожали, и последние обрывки чувств рассеянной мыслью растворились в заботе о любимой дочери.