***
Распахнув глаза, Эдвард уставился на безвольно обмякшую в руках женщину, и руки его дрожали, будучи победителем он ещё никогда не чувствовал себя таким поломанным. И с губ лишь сорвалось:
– Лорен…
Будто согнувшись над жемчужиной, он коснулся её лица. И в этот же миг ударил ощутил, который отбросил его от неё, и как труп он повалился на землю, и снова восстал, ухватившись за землю трясущимися руками. Не протянуть руку, ни найти сил, не подобрать слов, он уставился на лежащую в руках заклятого врага возлюбленную, которой дорожил больше всего на свете. Возле них его любимая дочь Эмили, и лишь отсутствовал дорогой сын, который…
– Придержи её, Эмили, я займусь им, – черство сказал Справедливый, бросив горячий взгляд него.
Эдвард, шатаясь, встал на ноги, и его взгляд замер на черной, разрыхленной земле.
– Это должно было кончиться ещё давным-давно.
– Как ты очнулся, – сорвалось у Эдварда.
Справедливый накинулся на Эдварда и швырнул его о землю, и принялся бить не жалея мощи, что земля сотрясалась, что все вокруг вибрировало и содрогалось, а Эдвард тем временем был так далеко… И все же он схватил руку Справедливого и ударил в ответ, и вот они лежали на почве вдвоем. Очевидно, запыхающийся и покрытый ссадинами Справедливый выглядел жалко после стольких боев, и Эдвард поднялся на ноги быстрее него.
И все же его связали путы воды, которые поднял Океан. И целое море поднялось над ним, сокрушая могучими волнами, в которые ворвался могучий Справедливый, и скован разум уже очнувшейся Телепатией… его Лорейн. И поражение так близко, что почти равно смерти.
– Вы убьете его! – крикнула Эми.
Но израненные и уставшие герои не услышали его слова, рожденные из смутной догадки только после того, как она услышала имя матери из уст Несправедливого. И пусть не веря, она начала проводить параллели между событиями, которые ей довелось здесь увидеть, и его переживания, и реакция.
И все же эту волну ненависти уже было не остановить, и в неустанном противостоянии Несправедливый упал на землю. Злодеи, сломленные и испуганные пусть и усталым, но ещё стоявшим на ногах Справедливым, начали пятиться назад. И все же среди остатков их несколько кинулось на Справедливого и встретило достойный бой, а Телепатия тем временем сидела на земле и тяжело дышала в компании заботливо держащей её за руку Эмили.
Лишь Океан оставался чуток до самого конца и видел, как взволнованно смотрело дитя его подруги на самого злостного из всех злодеев, и позже увидел, как Скотт бросился к нему, держа в руках сверток с механизмом, который смутно напоминал что-то очень невообразимо опасное. И прежде чем Океан сумел хоть что-то сделать, Несправедливый словил удар Скотта (Мастера зверей), даже будучи почти бездыханным и обессиленным, он сопротивлялся как зверь. А дальше был лишь душераздирающий крик Эмили и взрыв, от которого сотряслась и так изуродованная бесконечной битвой земля. И Океан был готов покляться, что слышал последние слова Скотта: «Это за Билла».
– За Мечника, – так и объяснил он самому себе, вяло, шепотом и поникнуто, когда все закончилось. Сидя на камне, в завершающемся дне, полном скорби и недосказанности.
***
Дальнейшие события развивались планов и спокойно, как и должно развиваться любое тяжелое и эмоциональное событие, опустошающее людей до таких глубин душевых запасов, что порой для восстановления им не хватает нескольких лет, а то и целой жизни.
Уол стоял на подиуме перед собравшимися толпами людей и рассказывал, как прошла битва против злодеев и их, несомненно, ужасного лидера «Несправедливого, который подверг весь Супер-сити ужасной опасности.
– Так бравые герои справились с самой ужасной опасностью за последние несколько лет, – закончил он.
Один человек из множество поднял руку. Он был одет в синюю кофту и красные солнечные очки, хотя день был довольно мрачен и тепл, несмотря на ещё середину лета.
Это был женский голос, больно знакомый.
– И, конечно же, это не стоило никаких жертв?
Вопрос был скорей риторическим, но пресса требовала дать ответ.
– Как бы вам ответить… – улыбнулся Океан.
– Или злодеи не такие же люди, как мы?
Суетливые люди обратили взор на Океана, как и любили делать при каждом неудобном вопросе, заставляющим ответчиков замолчать или покраснеть, но лучше бы покраснеть чем все это.
– Мы ещё не знаем всех личностей…
– И видимо не узнаете, поскольку вам было плевать на них? Герои оправдывают все своим героизмом.
Океан сдержанно посмеялся.
– Я не понимаю, о чём вы, правда же. Мы всегда…
А дальше поток слов, которые только приходили ему в голову, и за которые порой было стыдно так сильно, что он сейчас же хотел сойти со сцены, но для таких речей сложно найти правильные слова и оправдать содеянное. И для Океана это было куда тяжелее, поскольку он, возможно, был единственным, кто понимал человека напротив него.