Доли секунд, но мозг успел испугаться. Он понял, что сейчас произойдет. Понял, что он не сможет сопротивляться. Удар Газели. Мощный удар снизу. С ужасающей выводящей силой ног и корпуса уходящей в прыжок.
Словно скакун, противник взбрыкнул и нанес мощнейший удар. Озаренная яркой вспышкой боль пронзила электрическим разрядом все тело Артура. В глазах замерцали разноцветные круги. Брызги пота и крови взметнулись вверх, как от мощного микровзрыва. И он застыл на секунду с ними, оторвавшись ногами от ринга, ослепленный софитами, в брызгах собственного пота и крови. И теперь он падал всем корпусом, только уже спиной вниз.
Резко! Быстро! Падение выбило остатки воздуха из легких.
Трибуны замерли. Замерло время. Где-то рядом приземлилась вылетевшая капа.
Почувствовать тело…
Ни рук, ни ног. Что с моим телом?
Стоп. Почему мне не больно? Где эта ужасающая боль и усталость?
Он был ужасно дезориентирован. Софиты слепили, трибуны вокруг были глухими. Все заволокло тишиной, а потом раздался сильный звон. Вся земная тяжесть обрушилась на него сверху.
Потерял счет времени. Наступила паника. Встать. Нужно встать! Сколько уже отсчитал рефери? Фигура, склонившаяся над ним, расплывалась в своих очертаниях.
Зацепившись рукой за спасительные канаты ринга, превозмогая собственную боль и усталость он встал, отпустил наконец канаты, и поднял руки в стойке.
Видимо он успел. Рефери разрешил бой.
Прямой удар. Он не почувствовал даже боль. Не успел заметить как. Мир вокруг просто вспыхнул и быстро погас…
28 июня. 14-05 (мск)
Нижний Новгород. Россия.
Квартира в хрущевке
Автозаводского района.
- Артур!
- Мама, если ты еще хоть слово скажешь об Алене, я перестану с тобой разговаривать! – крикнул Артур.
Мать понурила голову и отвернулась к плите. Артур в сердцах отбросил ложку на стол.
- Поел, блин! – пробубнил он себе под нос и отодвинул тарелку с борщом.
Плечи матери вздрогнули. Артур осекся. И в без того тесной кухне старой хрущевки ему вдруг стало мало места, захотелось на улицу. Сердце сжалось, но по венам все еще бежала разгоряченная кровь от сказанных им в запале злых слов.
Захлопнув и убрав со стола в карман маленькую бархатную коробку с кольцом, Артур посмотрел на едва тронутый борщ, взял тарелку и сходил вылил ее в унитаз.
С силой бросив тарелку в раковину, он повернулся к матери и постарался как можно спокойнее сказать:
- Это мой выбор, мама. Моя жизнь. И только я буду решать как мне ее жить и с кем! Ты свою жизнь уже определила, навыбирала, и мы с сестрой росли без отца, так что не учи меня жить, займись собой. А я хочу нормальную семью. Твои советы мне ни к чему. Нагуляла нас с сестрой, так теперь дай нам жить правильно, по-людски, по-человечески!
- А я тебе, не человек, да?! Я твоя родная мать! – сжимая кухонное полотенце в руках, женщина утирала катившиеся по щекам слезы.
Артур отвернулся, стараясь не смотреть на слезы матери и в гневе выкрикнул:
- Лучше бы у меня был отец!
Он выбежал к себе в комнату, схватил заранее приготовленную сумку с вещами, и быстро обувшись в прихожей, стараясь не слышать завывания плачущей матери, выбежал в подъезд, хлопнув дверью.
На улице, закинув вещи в багажник своего потрепанного Шевроле, он сел за руль, и долгое время сидел, пытаясь успокоиться. После чего завел двигатель и резко тронулся с места.
28 июня. 19-43 (мск)
Нижний Новгород. Россия.
Международный аэропорт Стригино.
- Сладкий, а почему мы летим не первым классом?
- Потому что я еще не чемпион.
- Но ты ведь сделаешь этого противного нигера, правда? – Алена расхохоталась во все свои белоснежные тридцать два зуба. Ее мелкая дрожащая собачка, прижатая к ее немаленькой груди, испуганно посмотрела на рот хозяйки.
Артур, двигая чемодан на колесах ближе к стойке регистрации аэропорта напыщенно ухмыльнулся.
- Я эту обезьяну отправлю туда, где ей место!