- Одного ты все-таки спас.
Если бы мог, Артур улыбнулся, Даша почувствовала это.
- Значит, начало положено...
- Первый шаг на нашу сторону. И правильно, у нас есть печеньки. А еще целая команда необычных людей. Мы, конечно, не герои, но мир один раз спасли. Поэтому, ты будешь ближе к цели. И да, герои не умирают, поэтому мы тебя подлатаем.
Вокруг останавливалось множество машин с синим проблесковым маячком, к их машине спешили люди в классических костюмах. Водительскую дверь открыл подтянутый и гладковыбритый мужчина, который осмотрев салон, тут же доложил по микрофону, спрятанному где-то в одежде. На Дашу накинули пиджак и подняли на руках. Неподалеку молчаливо смотрел на нее Старинский, который, встретившись с ней взглядом, слегка кивнул и сел в машину. С сиреной подъезжала машина реанимации. Даша облегченно вздохнула. Теперь они в безопасности. Ее усадили в машину и тут же на носилках завезли Артура. Фельдшер сначала осмотрел, затем начал обрабатывать ее предплечье. Второй врач занимался Артуром. Когда один из крепких ребят забрался в машину и закрыл дверь, они тронулись с места с целым вооруженным эскортом. Даше вкололи обезболивающее. Сразу, как боль отступила, ее глаза закрылись, а она уснула.
Раунд 9. Ты не 1
13 июля. 18-17 (Мск)
Нижний Новгород. Россия.
«Как же хочется, чтобы все это было не со мной… Чтобы все оказалось неправдой. Проснуться и понять, что это просто удушливый и вязкий сон, навязчивый липкий бред... Но реальность каждый раз накатывает жаром, и ты вдруг понимаешь, что все, что было - не сон. Нельзя проснуться и сразу забыть весь этот кошмар. Нельзя... Все останется теперь навеки со мной. Ошибки ли это, или судьба, какая разница, когда апатия заглатывает тебя целиком, не пережевывая. И лишь усталость повсюду, ты и есть усталость. Пить, есть - все равно. Шагать, лежать, дышать - не имеет значения. Хочется прирасти к койке, пустить корни и зачерстветь, стать сухим деревом и молиться, чтобы в тебя, наконец, уже ударила молния и сожгла дотла. Нет ответов на вопросы: почему я, и почему это со мной. Фатум или выбор. Но если быть честным, то и выбора никакого не было. Все уже случилось и я теперь во власти последствий ужасных событий и невосполнимых потерь. Разорванный на части, без права стать целым...» – уже трое суток Артур лежал в палате оставленный наедине со своими мыслями. Три долгих дня он сам беспощадно изводил и терзал себя мыслями своего внутреннего голоса. И сколько раз уже за эти невыносимо долгих три дня наступали моменты, когда уже не было сил находиться в давящих на мозг четырех стенах, метаясь по палате как хищник в зоопарке.
Еду приносили в палату сотрудники спецслужб, которые менялись по графику сутки-двое. Связи с внешним миром не было. Равно как и окон в этих чертовых облезлых стенах. Из развлечений - телевизор со встроенным VHS плеером, правда, кассет к нему не было. Спасибо, что хоть по эфиру федеральных каналов можно было отслеживать время суток, и хоть как-то не теряться в ощущении времени.
Он не раз пытался выйти из палаты, но его грубо заталкивали обратно. Все его вопросы игнорировались, лишь короткие гавкающие – «Жди!», после которых он лежал на кровати и прислушивался к гудящей лампами тишине, в страхе ожидая, что вот-вот зазвенят кандалами по ту сторону двери, и люди в форме холодным металлом скуют его запястье. Бредовые кошмары и ноющая боль не давали ему уснуть. Было невыносимо тошно, неизвестность убивала, и он уже подумывал, как ему выбраться отсюда силой. Пару раз он даже вскакивал с постели и подолгу стоял уставившись в закрытую белую дверь. Кулаки сжимались, он был готовый в любую минуту вынести в щепки ненавистную больничную дверь своим бестелесым кулаком. Его вторая пара рук была при нем, витала в воздухе и была наготове. И когда он уже почти решался, он сразу начинал думать: какого это вечно жить в бегах?.. Эти мысли, словно мышь по давно изученному лабиринту, приводили к выводу, что нужно дождаться определенности, ясности происходящего, а устроить побег он всегда успеет.