Раунд 11. Макс
19 июля. 18-17 вечера.
Приволжский федеральный округ.
г. Пенза. Проспект Победы.
Максим стоял на краю крыши. Его виски остро пульсировали. Девять этажей вниз, и его больше не станет. Это и к лучшему. Память… Зачем создатель дал людям эту ношу? Зачем ограничил все наше восприятие болью?
Пульсация увеличивалась. Руки жгло от нарастающего нестерпимого зуда. Усилившийся порыв ветра резко ударил, словно хлыстом, по лицу юноши. Максим пошатнулся. Бездна смотрела на него в упор своим безразличием…
- Черт! - вскрикнул парень, старая рванная кеда слетела с ноги и полетела вниз. Восьмой… седьмой… шестой… пятый…
- К черту! - Макс вцепился дрожащими руками в выступ стены, подтянулся и влез обратно на крышу.
Третий… второй… первый…
Бездна безразличия осталась позади… Боль выедала его мозг. Миллионы клеток, словно в жуткой оргии, бесконечно плодились, порождая новое отчаяние, одиночество и боль.
В голове всплывали картины воспоминаний последних дней…
Руки сильно покраснели и начинали искриться. Волны пульсации содрогали и ломали его тело. Это снова рвалось наружу. Он должен, должен это в себе удержать! Должен!
Парень упал на колени и обхватил себя руками. Истошный крик вырвался из его груди.
Какая ужасная боль! Голова разрывалась на части. Он знал, что как только он даст этому выход, боль разом уйдет. Но он не мог. Не мог снова… Он должен страдать. Он виновен!
Голова продолжала разрываться на части от боли. Красные руки начали покрываться волдырями. От нарастающего давления надулись вены.
- Мама! Мамочка… Нет, нет, нет… Пожалуйста, мама… Я больше не могу… Я не могу…
Сознание помутнело. Мир отключился.
12 июля. 17-33.
Приволжский федеральный округ, г. Пенза.
- Чертовы дни рождения… Родственники с кучей не нужных подарков, расспросы: как учеба, нашел ли себе девушку, хватит играть в свои игры, когда за ум возьмешься… Надоело. К черту! Мне всего девятнадцать, а от меня хотят, что бы я был всем в их глазах! Лишь бы перед соседями не было стыдно, было чем похвастаться. Ведь сейчас их Максимка сильно не дотягивает до всех этих чертовых мажориков. Все ждут, чтобы их Максимка вырос и стал адвокатом, а еще лучше президентом. А о том, что Максим вертел вокруг оси всю эту гуманитарию, никто и слушать не хотел.
Макс сразу представил себе мать, стоящую на лестничной площадке, хвастающуюся соседям о достижениях сына. Его передернуло…Сама мысль того, что все будет именно так, бесила. Не то чтобы он не мог или не хотел учиться, с этим проблем не было. Быть гуманитарием постыдно. Прочитал – пересказал, вот и все. Удел семилетних детишек на выпускном утреннике в детском саду. Этот путь ему навязали, и у него нет ни малейшего желания по нему идти. Он в сотый раз задавался вопросом, почему он должен это делать?!
Шагая по парковой аллее, его темно зеленные волосы развивались по ветру. Он покрасил их в знак протеста, протеста которого никто не понял, и от которого у него возникло много неприятностей… Институтское быдло было радо еще одному объекту для издевательств, профессора пожимали плечами, некоторые даже отказывались пускать его в аудиторию, считая, что юриспруденция не вытерпит таких отребьев и нечистот. Одногрупники сверлили Максима взглядом: «Против чего ты бунтуешь?!» И каждый вокруг, вплоть до кондуктора или консьержки пытался научить его жизни. Он был зол. Сегодня ему снизили оценку на пересдаче на два балла только за несоблюдение внешнего вида. Собственно, и на пересдачу его отправили только из-за этого. Видите ли юрист должен быть одет с иголочки, как Харви Спектр[1]. Да у половины потока за внешним видом нет ни хрена! Ни мозгов, ни хитрости. Ничего! И сами они – ничто! Все они судят по обложке! А копнуть внутрь, извольте, это выше их достоинства. Он отчеканил без подготовки ответы на все три вопроса, ответил на пять дополнительных, и трояк! Трояк!!! Тогда как Паниной, за глубину ее выреза нарисовали «Хорошо». Вот она – справедливость!