- Жар уходит. Видимо, помогло.
- Твою ж мать, - выругался Сиф и, подхватив парня, на пару с Дашей протащил Максима до его места и пристегнул ремнями. Любопытная стюардесса тут же замаячила на горизонте, но Даша опередив ее вмешательство, небрежно вторглась в ее мозг и настойчиво процедила: «Все. Нормально. Перебрал с алкоголем. Спит».
Стюардесса под задумчивый взгляд и ухмыляющуюся ухмылку Филина пошла дальше по своим делам.
Когда они вернулись на свои места, Сиф, как бы между делом, обронил:
- Прошлись по краю.
- По краю?! - чуть не закричала Даша, но Сиф тут же на нее шикнул, призывая к тишине, чтобы больше не привлекать внимания.
«По краю???» - отыгралась Черных в его голове воплем, от которого мужчине пришлось неприятно сморщиться.
«Да он, мать его, опасен! Это ходячая бомба! Он неуправляем! Он несет опасность для окружающих!»
- Почти то же самое ты говорила и про Колесникова, а теперь краснеешь когда ловишь на себе его взгляд.
Щеки девушки и сейчас покраснели, что не осталось незамеченным для начальника.
«Ничего подобного! И это - другое!»
Сиф не стал спорить и развивать эту тему. Быть может он и правда совершил ошибку, когда решил завербовать парня.
«Я знаю, что вы скажете. Что ему нужна помощь. Но всем не поможешь!»
- Если бы я падал к верху лапками перед каждой трудностью или каждой сложной и кажущейся на первый взгляд невыполнимой задачей, то ты бы сейчас жила в каком-нибудь шалаше глубоко в лесу. Или стала бы добычей волков.
Даша обидчиво поджала губы.
- Я никому не представляла опасности.
- Но тебе нужна была помощь! И ты ее получила. Так почему ты судишь о том, что ты ее достойна больше, чем он? Он, как и ты, столкнулся с тем, что находится за гранью его понимания. За гранью его контроля! Или ты думаешь, что он хотел за раз прикончить свою мать и всех своих родственников? Или думаешь, что он бы сейчас удовольствием поджарил почти сотню пассажиров этого борта? Думаешь, он хочет этого?! Ну! Ты же была в его мозгу! Отвечай! Он хочет этого?
- Нет.
- Тогда почему мы не можем хотя бы попытаться ему помочь? Почему ты не хочешь ему помочь?
Даша молчала.
- А хочешь, я скажу почему? Потому что ты боишься того, чего не понимаешь. И это нормально. Но ты должна быть выше этого. Мы должны узнать природу его разрушительного дара. А если у нас не получится, то все крайние меры оставить на потом. К ним мы всегда успеем прибегнуть. Но сначала мы должны хотя бы попытаться. И вот когда у нас не будет другого выбора как... - Сиф запнулся. Но Даша поняла, что он говорит о ликвидации парня.
- Его опасно везти в ОПИ.
- Мы что-нибудь придумаем.
20 июля. 16-45 вечера.
г. Самара.
Международный аэропорт Курумоч.
Максим очнулся, когда в салоне самолета уже никого не было. За иллюминатором виднелось здание аэропорта и часть трапа подогнанного к самолету.
- Ты справился, - ободряюще подмигнул Тощий и велел следовать за ним.
Максим поднялся. В висках стучало, и каждый шаг отдавался болью, он списал это на давление. Они вырубили его. Бесцеремонно. Злился ли он на них? Максим спустился по трапу и обернулся, оглядев самолет. Определенно нет. Они условились, что уничтожат его, если он будет снова представлять опасность для людей.
Все может случиться снова. Сейчас, через пять минут или неделю. И что тогда? Что, если тогда он снова окажется один?
Погруженный в свои мысли он миновал зону прилета и проследовал на выход из аэропорта. Две девушки сели спереди, Тощий укладывал багаж.
Максим сел на заднее сиденье Волги и вскоре они тронулись в путь. Тощий пытался с ним завести разговор, но ему было не до пустой болтовни. Он был уверен, что то, что сидело внутри него лишь копилось и теперь этому непременно нужен выход наружу. Иначе это не пройдет. Как это работает?
Максим поднял ладони вверх и начал смотреть на них. Может ли он это контролировать? Почему это сидит именно в нем? Почему это проснулось именно тогда, когда рядом были его мама и все имеющиеся родственники? Быть может, это нарочно убило их? Быть может, у этого есть разум? Что это, сущность? Одержимость? Кто он? Дьявол разрушения? А что если весь этот бред про Бога и религию правда? Что если это и есть его кара? Назидание неверующим? Проклятье?
Внезапно уверовав в собственную теорию, Максим нарушил молчание и потребовал: