- Не это самая плохая новость. Я не знаю как мне тебе это сказать, не знаю как вообще можно говорить такое, но это лучше услышать не от чужого человека.
- Что? – твердо спросил Артур играя желваками на лице.
- Твоя сестра. Ее сбило машиной и она погибла.
В глазах заплясали разноцветные «мошки».
- То есть как погибла? Нет. – Артур судорожно в отрицании замотал головой. В палату осторожно приоткрылась дверь и заглянул врач в белом халате. Артур продолжал отрицать услышанное, – то есть как? Нет!
Тренер привстал и протянул к нему руку. Его глаза блестели от слез. Он принимал его боль как свою. Но в этой боли было что-то еще. Боль человека, что-то утаившего, недосказавшего.
Артур не желая чтобы его трогали отпрянул и уперся спиной к подоконнику.
- Артур, твоя мать…
Артур уже не слышал. Сердце выскакивало из груди, перед глазами поплыло.
«Мама… что с мамой?» - мелькнуло в голове, прежде чем он услышал самое страшное.
- … твоя мама умерла.
Ноги стали ватными и он провалился в вязкую пучину пустоты. Это был нокаут.
04 июля. 08-20 (Мск)
Москва. Россия.
НИИ им. Н.В. Склифосовского
Отделение нейрохирургии.
Виной всему внутричерепное давление. Это оно его вырубило. Он очнулся. В палате был тренер. От любого света опять жутко болели глаза. Он поднял руки к лицу, чтобы прикрыться ими от света. Очертания рук опять двоились. Как же крепко ему прилетело в прошлый раз!
Запах нашатыря бил в нос. Его приводили в чувство. Вот в руку воткнули иглу, закапала капельница. Врач дотошно пытал его, расспрашивая о его самочувствии. Ему на все было наплевать. Боль не имела значения. Он лишь пожаловался:
- В глазах двоится.
- Скоро это пройдет…
Вокруг него суетились. А он лежал здесь как овощ. Ему срочно нужно было домой.
Когда наконец все врачи и медсестры ушли, тренер остался сидеть на краешке его кровати.
- Мы тебя не бросим. Мы - твоя семья. Это не пустые слова. Всю организацию мы возьмем на себя.
- Спасибо, – пересохшим горлом тихо поблагодарил Артур, а в голове уже проносились другие мысли. Никто теперь ему не поможет. Ему больше нельзя на ринг. Его карьера окончена, и если все действительно так серьезно, и он не сможет тренироваться, то вскоре он перестанет быть их частью, станет чужим своей… семье. Все что ему останется – тренировать детишек. От этих мыслей он заворочался не в силах больше лежать на месте – Я хочу знать как это произошло. Мне нужно домой.
- Врачи не рекомендуют…
- А что, мне остаться здесь?! – он закричал во все горло. – Чтобы я не мог даже с ними проститься?! Я уйду, я доползу до дома!!!
Тяжело вздохнув, тренер встал и пошел к выходу из палаты. У самой двери он обернулся.
- Я тебя понимаю. Вечером будет машина.
Дверь палаты закрылась. Он ждал когда, наконец, он останется один. Схватив подушку и укусив ее зубами он начал орать, мычать, реветь как раненный зверь. Ему было мало. Встав с кровати, он приложил подушку к стене и со всей силы начал бить по ней руками.
Очертания рук двоились. У него было словно четыре руки, две из которых были белесыми и прозрачными. Он бил и бил. Сверху сыпались крошки пыли. Стена под подушкой крошилась. Наконец он устал и, выдохшись, сделал пару шагов назад. Подушка, впечатанная в стену, упала на пол. В стене было проломлено углубление.
Как это возможно?
Подойдя поближе, он увидел осыпавшееся бетонное перекрытие с погнутой арматурой внутри. Пальцами он попытался поддеть торчащий маленький краешек, но он не поддался. Так как же это случилось?! Вот тебе и вековая Советская стройка!
Схватив свои вещи из шкафа, Артур выбежал из больницы на улицу. У него не было времени ждать до вечера.
- Артур! – голос тренера раздался где-то позади.
Он не хотел останавливаться, но все-таки быстро решил, что не может игнорировать человека, который, по сути, заменил ему в жизни отца.
- Я не вернусь в эти стены! – Артур указал рукой на здание больницы. – Я не могу больше там, Сан Саныч. Я нужен там! – Он абстрактно махнул рукой в противоположном направлении от больницы, где в его понимании находился родной город.