Ему не нравилось, но поговаривали, что и Федеральная армия может воспользоваться тем же методом, поскольку численность новобранцев постоянно растет. Впрочем, болтали о многом, и где правда, а где брехня, в том Кваме разобраться не мог при всем желании. Ладно, скоро и так все будет ясно.
— Впереди Харон, — сказал женский голос у него в голове. Лейтенанты во взводе менялись часто, и эта была последней. Твентикликс, кажется. Джанис Твентикликс. Не самая удобная фамилия, когда дело дойдет до дистанционного развертывания и определения местоположения. Впрочем, ему-то до нее какое дело? Вот продержится побольше, тогда, может, он и станет волноваться.
— Сержант, проверьте взвод, — сказала Твентикликс. И только тут Кваме понял, что она обращается к нему. После всех этих перетрясок и переводов он стал вдруг старшим среди неофицерского состава. Вроде бы даже собирались произвести в мастер-сержанты. Заделался б любимчиком Старого Ворона. Точнее, его подопытной свинкой. У Шермана не забалуешь — чем выше звание, тем строже спрос. К тому же Кваме был не из тех, кто лезет на рожон. И как только его сюда занесло? Он вспомнил гражданскую жизнь. Какая ж скукотища. Впрочем, воспоминаний сохранилось не так уж много — алкоголь и энтальпия стерли немало страниц той старой жизни, от которой он спасся, записавшись в армию.
Хватит. Завязывай. Займись делом.
— Взвод, доложить.
Один за другим они называли себя; одни — четко и быстро, другие — вяло и раздраженно. Большинство, две трети взвода, совсем еще зеленые юнцы, сменившие тех, кого было уже не вернуть. Кваме считал. Уцелели все. Что ж, пока неплохо.
— Взвод Браво, все на месте. Потерь нет, — доложил он лейтенанту.
— Хорошо, сержант. Приготовиться.
Ладно еще, что эта Твентиклик успела понюхать пороху. Участвовала в бою с «Монсерратом». Кваме там тоже был. Был так близко, что даже дотронулся до корпуса громадного эсминца, прежде чем Шерман приказал отправить его к чертовой матери. Корабль был покрыт изотропной пленкой, напоминавшей наощупь густую, плотную слизь.
— Приготовиться, — повторила Твентиклик уже с напряжением в голосе. Кваме и сам ощущал это напряжение, полную сосредоточенность тела и ума. Прошло две секунды. — Итак, Харон. Высаживаемся на Харон.
Их бросили в дерьмо. Самое настоящее дерьмо. Вся эта чертова планета была одной сплошной крепостью.
Теперь все пойдет быстрее.
Огромная дверь главного корпуса «Бумеранга» скользнула вверх. Грист-барьеры активировались самостоятельно. Все электромагнитные поля отключились.
Солдат катапультировался в космос, как камень из пращи. Все просто. Чистая механика. Эластичные фалы выбрасывали тебя с таким начальным ускорением, какое могло выдержать только те, кто прошел полную адаптационную программу.
Сориентировался он быстро, по крайней мере быстрее большинства новобранцев. Так и должно быть — не зря же он сержант.
Сверху Харон напоминал сморщенное яблоко, да вот только полосы, что видел Кваме, были не каньонами, а оборонительными сооружениями, уже вспыхнувшими электромагнитным пламенем. Взвод был пока вне пределов досягаемости, но это ненадолго.
— Сержант, а что, истребители не могли немного обработать этот камушек, чтобы нам было легче падать? — поинтересовался рядовой Дейтрейдер.
— Обработали. — Кваме уже хотел добавить, чтобы Дейтрейдер заткнулся, но вспомнил про стимуляторы, которые должны поддерживать в солдатах боевой дух и не допускать паники.
Словно в ответ на вопрос Дейтрейдера, взвод перешел сенсорную границу, и триангуляционная группа спутников-убийц взяла их на мушку и открыла огонь. Дейтрейдер погиб мгновенно — правая часть туловища испарилась под лучом лазера. При столь обширной и быстрой разгерметизации никакой грист помочь уже не мог, и солдат умер, как показалось Кваме, от разрыва сердца, которое раздулось и лопнуло.
Остальным повезло — они пролетели опасную зону раньше, чем спутники успели найти другую цель.
Харон приближался. Вообще-то, эта маленькая луна покрыта льдом, но сейчас льда видно не было — его скрывал силикатно-металлический панцирь, в который планету заковал Мет.
Плохо. Очень плохо, думал Кваме. Как ни тяжко приходилось на Плутоне, ему нравилось смотреть в небо и находить призрачно мерцающий в бледном свете далекого солнца Харон. А какой луна выглядит теперь? Черная дырка в небе. Он проверил гравиметрические показатели — притяжение уже ощущалось, скорость падения возрастала.
— Реверс. Всем оставаться на связи.
Для выполнения маневра на ногах у каждого было по небольшой ракете. Но на них сразу же среагируют наземные сенсоры. Что ж, тут уж ничего не поделаешь. Тормозить надо.