Потом армия. Новый шанс. Семья. Пусть даже строгая, временами с душком садизма, но все же не Рулз. У нее была цель. Ставить его и других, таких же, как он, на пути угрозы, беды и опасности. Что ж, нельзя иметь все сразу. Но у него появилось назначение — быть защитником.
Напртив него, за границей сияющей крови, стоял, словно приклепанный к земле, Тень-Кваме.
Заклепки. Звездолеты. Вакуум. Планеты. Звезды. Грист. Оказывается, есть не только джунгли.
— Где я? — спросил он. Но губы шевелились у Тени-Кваме.
— На Хароне. Вы попали в мил-гристовую антиинформационную зону, первоначально установленную защитниками Мета. Мы высадились в собственном гристе, и «туземная» дрянь модифицировалась. Но не дезактивировалась. Федеральный грист с этим справиться не может. Но он все же спас вас от смерти за счет диссоциации. Ваше сознание было раздроблено на несколько частей, так что мил-грист не сумел вас локализовать.
— Тени? — спросил Тигр-Кваме.
— Тигры? — спросил Тень-Кваме.
— Все ваши части, — ответила Филатели.
— Но мы же деремся…
— Только чтобы смутить противника. Сбить с цели.
— Мы же убиваем друг друга!
— Но пока еще потерь нет.
— Лейтенант… она погибла, — сказал Тень-Кваме. — Я убил ее. И сварил в лунном свете, чтобы она не восстановилась.
— Ты уничтожил фрагмент собственной личности, память. До тех пор, пока тень-лейтенант жива, память сохранена. — В голосе Филатели проступили требовательные нотки. — У нас мало времени, сержант Нейдерер. — Окно выгрузки закрывается.
— А остальные? Мой взвод…
— Все, кроме вас, сержант, и Бенеторро, погибли мгновенно.
— Но это невозможно! Они же все здесь!
— Только в вашем воображении.
— Нет, здесь! В джунглях!
— Вы просто видели сны в гристе, сержант. Пора просыпаться.
— Я не сплю!
— Сейчас проморгаетесь, — сухо пообещала Филатели.
Джунгли осветились. Что это? Пожар? Нет. И не луна — она на западе. Луна всегда висела на западе, цепляясь за вершины пиков.
Я дотронулся до луны, и она пролилась.
Свет шел с востока и был ярче луны. Но ярче луны ничего нет.
Так что же это такое на востоке. Что сияет, как…
Как солнце.
Невозможно.
Ничего такого не существует. Это слово, выдуманное для чего-то нереального. Никакого солнца нет и быть не может. На свете нет ничего столь же яркого.
Солнце взошло в голове Кваме.
Солнце.
Солнечная система. Война. Его реальная жизнь.
И все вернулось. Мгновенно. Тень и Тигр исчезли.
Солнце сияло и жгло. Потом померкло. Отдалилось. Стало маленьким, как Плутон.
На поверхности Харона Кваме поднялся с пронизанной гристом корки. Внутренние часы подсказали, что прошло двое стандартных суток. Всего два дня. Волна паники. Не может быть. Невозможно.
Он был сильнее паники. Он был одновременно Тигром и Тенью.
Ужас — вечный спутник. С ним можно совладать. Его можно использовать для выживания.
Чтобы драться с врагом.
— Мы победили? — спросил Нейдерер. В безвоздушном пространстве его голоса никто не услышал. Связь шла через мерси. Он вспомнил, как это работает.
Филатели ответила через пелликулу. Будучи свободным конвертером, физически она, конечно, не могла находиться рядом с ним. Она была где-то в гристе. Кваме вспомнил, как действует грист.
— Еще нет, — ответила Филатели, — но победим. Обязательно.
Глава четырнадцатая
Система Нертуна
18:03, четверг, 3 апреля, 3017
Клаудшип Остин
Высоко над Нептуном пятьдесят атакующих кораблей класса «Ишиас» заворачивались в левую спираль, и пятьдесят параллельных версий корневой личности клаудшипа Остин определяли координаты, фиксировали местоположение и снаряжали внешнюю поверхность для ведения огня по противнику. Каждый атакующий корабль имел на борту солдат, управлявших вооружением и системами. Прошивая пространство, они напоминали маленькие вилы.
Или вирусы, подумала Остин, посланные инфицировать меня. Значит, нужно провести дезинфекцию.
Выбрав атакующую мишень, она дернула кожей — на квантовом уровне — и выстрелила лучом античастиц. Один из кораблей вспыхнул и исчез в яркой, беззвучной вспышке. Но их было слишком много. И все они отвлекали ее от главной опасности — севших ей на хвост двух эсминцев.