-Понятно. Жаль...
-Жаль,- протяжно вздохнул Максим, помолчал, наблюдая, как Среда заканчивала
разделку кабанчика.- Она мне выходит... мачеха...
-Как пожелаешь. Можешь мамой считать.
-Мама умерла в 55-ом. До последнего тебя ждала...
Мы скорбно помолчали.
-Какие планы?- нарушил я паузу, когда уже стало невмоготу от еѐ давления.
-Поспать часиков восемь вон там, на сеновале. Можно?
-Спрашиваешь. Но я имел в виду вообще.
-Вообще... Наведаться к Агаповой...
75
Среда коротко вскрикнула, схватившись за руку. Я метнулся к ней. Очевидно,
наблюдая за нами, она потеряла осторожность и полоснула ножом по пальцу.
Следом за мной рядом со Средой оказалась Раечка, обеспокоено мяукнула.
Среда смотрела на свою руку, обагрѐнную кровью и, похоже, корила себя за
бестолковость. Глаза увлажнились.
Я успокаивающе поцеловал еѐ, затем зачерпнул черѐпкой тѐплую воду из
широкогорлого кувшина и принялся обмывать сальную кисть Среды.
-Вот и всѐ. Чепуха, поцарапка. Вон дай Раечке, залижет.
В следующую секунду рядом с нами, пыхтя, остановился Максим:
-Погодьте.
Вынул из кармана Наденьку, щѐлкнул парой клавиш - из торца выстрелила тонкая, с
волосок, игла. Максим приблизился к сжавшейся Среде, осторожно взял еѐ руку. Среда
напряглась, затаив дыхание. Максим мокнул иглу в кровь Среды, щѐлкнул клавишей -
игла исчезла.
-Зачем?
-Погодь, - Максим напряжѐнно вглядывался в дисплей, озарившийся оранжевым
светом.
Я тоже глянул, но ничего кроме мельтешащих точек не увидел.
-За... - начал я и осѐкся: точки замерли на секунду, затем спешно сгруппировались в
центре, образовав рыжий овал, а ещѐ через пару секунд пошла текстовая лента. Она
двигалась так быстро, что я не успевал ухватить даже одно слово.
Лента оборвалась так же внезапно, как и началась, на месте овала застыл жирный
пульсирующий крест.
Максим крякнул, подѐргал бороду, обронил в усы:
-Спасибо, Наденька.
Дисплей погас.
-Ну и?
Максим как-то по-новому посмотрел на Среду, вздохнул:
-Да уж...
-Что? Не тяни кота за хвост.
-Тяни, не тяни... Корешок-то нашей беды тут, у неѐ в животике...
-По-русски, можно?
-Изволь. Во-первых, она беременна. Мальчиком. Во-вторых, этот мальчик... наш
предок, в третьих, Агапова... веточка на нашем общем древе. Проще говоря, кровная
родственница... Лихо, да?
-Лихо... Может, в свете этих сведений Агапова быстрее пойдѐт на контакт.
-Не без этого,- сдавленно произнѐс Максим. - Что-то мне нехорошо... мутит. Я бы
полежал... Так сладко кушалось, и такие последствия...
Я приставил к сеновалу лестницу, расстелил покрывало из заячьих шкур.
Морщась и постанывая, Максим всѐ же одолел ступеньки.
-Располагайся. Тебя как, будить к ужину или сам встанешь?
-А ужин в определѐнное время? Кто опоздал, тот голодный останется.
-Для гостей сделаем поблажку,- принял я шутку Максима.
-Вот спасибочко. Только умоляю: не хвастайтесь больше своей щедростью и
разносольством.
-Будет сделано. Молочко и чѐрствая лепѐшка в меню. Годится?
-Годится,- проронил Максим, уже засыпая.
21. Что делать?!
К ужину Максим не проснулся. Я не беспокоился: пусть отоспится всласть. Когда
ещѐ предстанет такая возможность.
Мы со Средой жили в прежнем режиме, разве что старались не производить
лишнего шума. И ещѐ я с большей нежностью и трепетом относился к Среде: под
сердцем у неѐ мой ребѐнок. Давно забытые чувства захлестнули меня целиком, и надо
76
сказать, они были какие-то особенные, точно это вообще будет первый мой ребѐнок,
поэтому и ощущения сильны своими новизной и первозданностью.
Едва набежали сумерки, я обратил внимание, что Среда едва на ногах держится.
Буквально силой пришлось уложить еѐ в постель, напоить укрепляющим чаем. Она всѐ
время хватала меня за руку, что-то пыталась сказать, но на волю вырывалось лишь одно
слово:
-Любый...
Собственно, еѐ мысли можно было прочесть на встревоженном лице: Бог взял мою
кровь, зачем? Он хочет смутить мою душу, чтобы я отлепилась от Мисааля? Почему?
Чем я не понравилась Богу? Если я буду противиться, он снова пришлѐт ту, злую Богиню
на лошади?
Лаской и нежностью мне удалось еѐ немного успокоить, и вскоре Среда заснула.
Я вышел, сел на крыльце. Почему-то дико захотелось курить.
Встал, прошѐлся по двору. Темнело, уже и первые звѐзды зажигались. Тихо,
безветренно.
У сеновала сидела Раечка, вскинув голову вверх. Я подошѐл. Повернула голову,
мявкнула.
-Что? - шѐпотом спросил. - Удивляешься, как можно столько спать? Твои