— Неизвестно.
— Но слуги, оставленные в Бельвю?..
— Вчера переехали в Квебек, в дом графа.
— Прислуга должна же хоть что-нибудь знать?
— Ничего; к ним уже пробовали подъезжать со всех сторон. Это малоразвитые канадцы, которым не рискнули бы доверить столь важную тайну.
— Так. Но кто мог предостеречь графа?
— Э!.. Конечно, так называемый Матье, который показал вам отличный образчик того, как он умеет обделывать свои дела.
— Ну, уж попадись он мне!
— Ну, это еще когда-то будет, а пока мы в его руках.
— А так мы разбиты.
— Наголову, граф.
— К черту! Проклятье!.. А женщина, прозванная Свет Лесов, тоже исчезла?
— Да, давно уже часть племени бобров оставила свою деревню и переселилась в другое место, как это делают часто индейцы; эта женщина отправилась с переселенцами.
— За ними не следили?
— Гнаться по следам диких?.. Да разве это возможно, граф?
— Мои мысли путаются. Я начинаю сходить с ума.
— И есть от чего, но не надобно еще терять надежды. Если мы успеем найти хоть одного, в наших руках будут все.
— Конечно. Но когда?
— Точно определить я не могу, может быть, завтра, а может быть, через год. Главное, нужно запастись терпением и положиться на случай, который часто помогает тем, кому в счастье не везет!
— Ваши доводы малоутешительны.
— Что делать, граф! Не знаю, что вам и сказать, но только могу уверить вас в одном…
— В чем?
— В том, что это дело, по своим затруднениям и препятствиям, заинтересовало меня в высшей степени. В первый раз я встречаюсь лицом к лицу с противниками, равными мне, так как и они сильны, дворняжки. Я буду бороться с ними во что бы то ни стало, а если мне не удастся разбить их, то это будет не по моей вине.
— Вы это мне обещаете?
— Будьте покойны, граф. Моя гордость и мое самолюбие поставлены на карту. Если я не выиграю, я сложу голову.
— Вот условие: если вы будете иметь успех, я вам заплачу пятьсот тысяч ливров.
— Это ваше дело. Не теперь будем говорить о деньгах, после — другая статья!
— Все будет зависеть от того, что вы сделаете, — сказал граф, вставая и надевая свой плащ. — Теперь я вас оставляю, уже становится поздно. У меня еще много дела, я опять приду…
— Дайте месяц времени; если будет в промежутке что-нибудь новое, я вам сообщу.
— Отлично. Так будет лучше. До свидания.
— Мое почтение, граф.
Витре, слегка поклонившись, сошел с лестницы, напевая вполголоса модную песенку, и вышел, не принимая никакой предосторожности, а стараясь только не выпачкаться в грязи в этом глухом переулке. Он шел крупными шагами, не оглядываясь ни вправо, ни влево.
Только что граф повернул за угол переулка, как ему представилось какое-то необыкновенное движение в подозрительной груде мусора. Потом внезапно, как черт из игрушечной коробки, показался из кучи сора какой-то человек высокого роста, что-то бормотавший сквозь зубы и ругавшийся.
— Еще десять минут, и я задохнулся бы без покаяния. Чтобы черт побрал старого дурака, на которого приходится постоянно работать; его трудно провести, как старую приказную крысу. Но главное не медлить.
Разговаривая так с собою, неизвестный вышел из дыры, проделанной в куче сора, и быстро распустил громадное покрывало, которым он плотно был окутан, чтобы по возможности меньше выпачкаться грязью. Одежда его не пострадала ничем, что доставляло ему немало удовольствия. Завернувшись в плащ, он поспешил в глубь переулка, который был от него не более четырех или пяти шагов.
В это самое время Жак Дусе разговаривал с собою вполголоса:
— Сердце мое сжимается, это — предчувствие, что бы там ни говорил граф Витре. Подожду еще пять минут, чтобы окончательно увериться, что граф не возвратится, как это он сделал в последнее свое посещение, и потом сниму пружину потайной двери. Я хорошо знаю, что никому в Квебеке неизвестно о существовании этой двери, но всегда нелишне быть осмотрительным.
Он взглянул на часы.
— Пять минут кончаются, — прибавил он, — пора. Дусе отворил дверь в комнату, в которой он принимал своих клиентов, то есть избранных, как бы назвали их теперь. Дусе не сошел с лестницы еще и наполовину, как услышал твердые и тяжелые шаги и затем увидел слабый свет.
— Я был вполне в этом уверен, — пробормотал Дусе. — Граф всегда так делает, он, вероятно, забыл сообщить мне что-либо важное или подать последний совет. Я знал, что вы возвратитесь, — проговорил Дусе уже громко, — входите; но еще бы минута, вы не смогли бы войти, дверь была бы заперта.
Таинственный посетитель, которого Дусе принял за графа Витре, проворчал что-то сквозь зубы, на что шпион не обратил внимания, чем и сделал громадную ошибку.
Костюм незнакомца чрезвычайно походил на костюм графа Витре.
Несмотря на всю свою смышленость, Дусе на этот раз ошибся; впрочем, костюм графа не имел никакого значения для Дусе, ему не надо было изучать ни манер, ни платья графа.
— Не угодно ли вам присесть в эти кресла, граф, — сказал Дусе с почтительным поклоном.
Незнакомец снял плащ и шляпу.
— Я не граф Витре, — отвечал он сурово.
На нем была бархатная маска и в каждой руке по пистолету, дула которых были направлены в грудь шпиона.
Дусе был буквально поражен этим визитом, предвещавшим для него так мало хорошего.
— Я не граф Витре, — повторил незнакомец, — хотя он и научил меня, сам того не зная, как открывается ваша потайная дверь. Без помощи графа я никогда не отгадал бы замысловатого механизма этой двери.
— О, мое предчувствие! — пробормотал Дусе.
— Что вы говорите? — спросил незнакомец.
— Ничего такого, что могло бы вас интересовать, — отвечал шпион, начиная приходить в себя.
Дусе был не только храбр, но и решителен. Когда его первое удивление прошло, он вполне овладел собою.
— Кто вы? Что вам нужно от меня? И отчего вы явились ко мне с оружием в руках?
— Вот сколько вопросов в один раз! — отвечал насмешливо незнакомец. — Тем не менее я отвечаю вам на все. Вы видите, что я недурно сложен; знайте же, малейшее подозрительное движение с вашей стороны — и я убью вас, как собаку, как бы вы ни были храбры.
— Милостивый государь!..
— Молчите, если хотите, чтобы я отвечал на ваши вопросы.
— Я жду…
— Чего вы ждете? Чтобы пришли к вам на помощь? Но вам известно лучше, чем мне, что вы один в этом совершенно отдельном помещении. Но, чтобы отнять у вас всякую надежду…
И незнакомец неожиданно набросился на Дусе и, несмотря на сопротивление последнего, повалил его на пол и крепко связал тонкими, но прочными веревками, бывшими, как оказалось, в порядочном количестве в карманах незнакомца.
Дусе, весь красный от гнева и усилия, извивался как змея, но все его старания были напрасны: несмотря на всю свою силу, он встретился с сильнейшим себя вдвое.
— Вот так хорошо, — сказал незнакомец, вставая и поднимая свои пистолеты, которые заткнул за пояс.
Потом он запер дверь на два оборота замка и ключи положил себе в карман.
— Теперь мы можем поболтать, не боясь, что нас побеспокоят, — продолжал незнакомец.
Он поднял Дусе на руки, посадил его в кресло, а другое подвинул для себя.
— Вы хотите знать, кто я? — спросил он.
— Да, — отвечал Дусе.
— Я тот, которого так же, как и друзей моих, вы ищете с таким ожесточением по приказанию графа Витре.
— Следовательно, вы Матье?
— К вашим услугам, — отвечал незнакомец, — я Матье и еще кто-кто.
— Я в этом не сомневаюсь, г-н Матье, — сказал Дусе с иронией, — поправьте свою маску, а то все лицо ваше видно.
Матье взглянул в зеркало и убедился, что Дусе говорил правду.
— Следовательно, мне бесполезно оставаться далее под маской?
— О! Совершенно бесполезно.
— Тогда перестанем продолжать наш разговор, — отвечал незнакомец и быстро спросил шпиона: — Сколько вам лет, Жак Дусе?
— Через месяц будет тридцать семь.
— Сделали ли вы ваше завещание?
— Я еще молод, чтобы думать о завещании.