Илья забрался в гамак и накрылся тряпкой, не дававшей тепла. Для уюта. Он следил сквозь щель между двумя кусками брезента, как догорает канат, и чувствовал, что становится всё пьянее. В лежачем положении ром действовал сильнее, наполняя голову лёгким туманом. Всё вокруг казалось расплывчатым и чуть кружилось. Неожиданно темнота надвинулась на него из тёмных брезентовых углов, и Илья уснул.
Он проснулся глубокой ночью, оттого что был не один. Кто-то узкий лежал рядом в гамаке, где и одному было тесно, лежал, прижавшись к Илье и обняв его. Другое тело лежало почти на нём, места-то не было. Илья не испугался; однако знал, что это не сон.
Илья попытался отодвинуться и встать. Но руки вокруг него сомкнулись сильнее, и он почувствовал тепло мягких губ у себя на лице.
— Тш-ш, — шепнула Адри. — Тш-ш. А то всех разбудишь.
ГЕШИКТЕ ПЛААТС ВАН МАХТ 3
ТЕМНОТА внутри тента была неровной и почему-то казалась серее в углах. Самое тёмное место было там, где висел гамак, и Илья не мог видеть Адри. Вдвоём в гамаке было неудобно, но они не жаловались; они сжались в одно и разговаривали, шепча друг другу глупые слова ни о чём.
— Скучал? Скучал? — шептала Адри между поцелуями. — Нет, скажи, как скучал.
Она уже была сверху и взяла его в себя, но оба не спешили двигаться, наслаждаясь знакомым ощущением проникновения. Это чувствовалось как возвращение домой.
— Скажи, что страдал без меня, — требовали её губы. — Если не страдал, я сейчас уйду.
И она прижималась ещё сильнее, позволяя ему проникать всё глубже, и скользила на нём, ища оптимальный угол соития в качающейся над земляным полом брезентовой темноте. Потом слова кончились; их заменило дыхание, что теперь жило в тенте вместе с ними.
Было слышно, как в ночи растут джунгли.
В заключении Илья провёл без женщин пять лет. Он был вечно голоден, и это чувство пересиливало, забивало, убивало остальные желания. Он всегда хотел есть и мало думал о чём-то другом. Жизнь до тюрьмы вспоминалась всё меньше, жизнь после тюрьмы не казалась реальной. Прошлое стало будто сон, будущее таилось вдали. Настоящее же было тут, рядом; неотступное, как подъём поутру, постылое, как холод по ночам. Илья жил настоящим и хотел есть.
В ссылке, в Сибири Илья попал на ЛЗП «Большой кордон». Кордон был не очень большой: шестьсот семьдесят человек ссыльных, особняк да строгий. ЛЗП, лесозаготовительный пункт, стоял посреди тайги, и их возили на работу — на повал — без конвоя, что для Ильи было ново. Однажды он спросил старого зэка по кличке Чекмарь, отчего начальство не боится побегов. И почему никто не бежит.
— Куда? — удивился Чекмарь. — Всюду одно.
Чекмарь не знал свободы: он сидел с малолетки, привычно меняя зоны и меряя судьбу от этапа до этапа. Ему было можно верить.
Раз в два, порою три месяца к ссыльным приезжали проститутки. Они устраивались в сушилке, тёмном жарком закутке, куда обычно вывешивали мокрую одежду и где хранили валенки. В бараке стояло радостное оживление, какое бывает перед амнистией. Зэка помоложе глупо смеялись и толкали друг друга локтями. Те, кто постарше, продолжали играть в карты и посматривать на дверь сушилки, пропускавшую внутрь и обратно ждущих и уже дождавшихся мужчин. Те, кто постарше, не ходили и вообще делали вид, что их это не касается. Разве что курили жаднее.
День, когда приезжали проститутки, зэка называли «мокрый день».
Проститутки были бывшие зэчки, что освободились из местных зон и не могли вернуться домой. Они ездили по ссыльнопунктам и дарили радость всем этим убийцам, ворам, грабителям, всем, кто их ждал. Они брали недорого, и если не было денег, можно было расплатиться чаем или хорошими рукавицами.
Один раз Илья пошёл, от скуки. В сушилке было так темно, что он не видел женщину под собой. Он понял — на ощупь, — что она одета сверху в какую-то кофту и голая от пояса вниз. Женщина была толстой и называла его «братишка». Илья ей не понравился: он никак не мог кончить и занимал больше времени, чем ему отводилось. Все его попытки быть нежным она немедленно пресекала: это противоречило её профессиональной этике. Наконец Илья устал и сделал то, что обычно в такой ситуации делают женщины: он сымитировал оргазм. Женщина обрадовалась и прижала его к себе сильными пухлыми руками. Она поцеловала его в шею. Женщина гладила его по голове, как ребёнка, а он вжимался в неё и делал вид, что продолжает кончать. Потом он встал, снял презерватив, и она обтёрла его влажной тряпкой, которой до него обтирала других. Илья заплатил, поцеловал ей руку и ушёл.