Они снижались. Самолёт сделал круг и ещё один. Илья посмотрел вниз: под ними темнела река. Самолёт сделал ещё один круг, уже ниже, и полетел над водой, снижаясь всё больше и больше. Наконец они коснулись воды — нежно, легко — и помчались по реке против течения, постепенно гася скорость. Затем самолёт остановился, они развернулись, и пилот направил машину к берегу.
Их никто не встречал.
Вокруг были джунгли, и слева открывалась большая заводь, к которой почти отвесно спускалась гора. Они подплыли к берегу, и пилот выключил мотор. Он что-то сказал Кассовскому и посмотрел на часы. Кассовский повернулся к Илье:
— Пойдёмте на берег, разомнёмся.
Они спрыгнули в тёплую воду — здесь было по пояс — и зашагали к берегу, неся гамаки в высоко поднятых руках. Наступали сумерки, и джунгли уже подёрнулись синей тьмой. Илья выбрался на песчаный берег первым и сел на ствол таинственного упавшего дерева подождать Кассовского.
Тот сел рядом, и они смотрели, как самолёт заскользил вдоль реки, потом оторвался и скрылся из виду. Быстро темнело.
— Смотрите. — Кассовский показал на кружащихся у воды маленьких прозрачных стрекоз со слюдяными крыльями. — Это подёнки. Они рождаются, чтобы прожить лишь один день — отложить личинки. Всего день. У них даже нет ротового отверстия, они не могут есть. Всё, для чего они приходят в мир, это отложить личинки, умножить материю. Они парят, танцуют, кружатся, откладывают личинки и умирают. Всё в один день. — Он помолчал. — Даже рта у них нет.
Он посмотрел на Илью:
— И вы так хотите? Быть подёнкой?
— Ладно, — Илья ковырнул носком песок, — у нас-то с вами есть рты. Что мы будем здесь есть?
— А мы не будем, — сказал Кассовский.
КОППЕНАМЕ РИВЕР 1
СУРИНАМ — речная страна. Дороги кончаются у Брокопондо, в ста тридцати километрах к югу от столицы. Дальше — только джунгли, и ничего больше; только джунгли, объединённые в провинцию Сипалвини. Добраться с одного места до другого можно лишь реками, и то не всюду: вода течёт с гор, и каменные пороги пытаются остановить её нагромождением глыб и застрявших в них колоссальных стволов деревьев. Вся жизнь юга течёт по речным водам: на север, на север, на север.
Река, на которой они проснулись в то утро, называлась Коппенаме Ривер. Она текла сверху, с горного массива Вилхемина, становясь всё шире и спокойнее. Коппенаме Ривер была, собственно, соединением трёх рек: Левой Коппенаме, Правой Коппенаме и Средней Коппенаме. Они объединялись в единую воду чуть выше водопада Тонкенс, стремясь на север, чтобы влиться в илистое прибрежье Атлантики.
Илья проснулся от ощущения, будто в привычный утренний шум джунглей — крики птиц, визг обезьян и беззвучие реки — вклинился странный, чужой рокот. Он лежал с закрытыми глазами, слушая далёкое стрекотание, что становилось всё ближе, ближе. Он лежал с закрытыми глазами и знал: к ним шла лодка.
Они свернули гамаки, и Илья пошёл умыться к реке. Вода, красная, мутная, была чуть прозрачнее у берега. Маленькие рыбы бросились врассыпную, когда он вошёл в реку, но затем вернулись и начали кружить у его ног. Кассовский умываться не стал.
Их забирал молодой индеец. Он всё время улыбался. Илья присмотрелся и понял, что впечатление это возникает от того, что его нижняя челюсть выдвинута много дальше верхней. Можно было видеть его жёлтые нижние зубы.
Он постоянно жевал верхнюю губу. Он выглядел как дебил.
Индеец поздоровался с Ильёй первым, пожав ему руку, и затем начал что-то объяснять Кассовскому на странно звучащем посреди джунглей голландском, показывая на синюю гору вниз по течению. Кассовский выслушал, ничего не сказал и пошёл к лодке. Илья взял свой гамак и отправился за ним.
Индеец развернул лодку, и они поплыли меж гор, что сдавливали реку с обеих сторон. Вчера Илья их не заметил: когда они прилетели, уже темнело и горы сливались с вечерним воздухом и полутьмой джунглей вокруг. Сейчас же, в тонком утреннем свете, где ещё не было теней, горы виделись во всей резкости их рельефа — как на картинках из детской книжки. Илье казалось, что они могут упасть в реку.
Они плыли к синей горе.
Воздух вокруг тоже был синий, утренний воздух воды. Солнце лишь начало свой путь по синему небу, и синяя темь джунглей густилась вдоль речных берегов. Они плыли по странному синему миру, и лишь вода, что скользила вдоль бортов лодки, была мутно-красной. Солнце — всё ещё бледно-оранжевый диск — поднялось выше, и прозрачный свет утра наполнился его жаром. Словно солнце впитывало в себя красный цвет реки и становилось всё ярче, яростнее. Илья начал жалеть, что на лодке нет тента.