Спустя какое-то время полог палатки шевелится. Я делаю вид, что сплю. Но на самом деле — ещё слишком рано, и вся усталость, что была, мгновенно растворяется под напором мыслей, мчащихся по голове. Мыслей о Хадсоне, обо мне и моей карьере ветеринара. О проклятой, чертовски точной интуиции Гарри.
Хадсон садится на край одеяла, снимает ботинки и шляпу, затем ложится рядом. Но не касается меня. Только складывает руки за головой и смотрит в вершину бежевой палатки.
— Адди, насчёт того, что говорил Нед...
— Всё в порядке. Знаешь, Гарри был прав. И вот это пугает меня больше всего.
— Понимаю. Гарри умеет пугать.
— Твой отец не пугает, Хадсон. Он прямой, умный и верный. Как его старший сын.
— Ну, это уж...
— Я...
— Скажи мне, Аделин.
— Что сказать?
Я не осмеливаюсь повернуться к нему лицом. Сердце стучит так громко, что, кажется, его слышно на весь лагерь. Я не знаю, чего он от меня ждёт. Замираю, не дыша.
— Расскажи, какие у тебя планы на карьеру ветеринара. Какие мечты? Они у тебя точно есть. Я уже достаточно тебя знаю, чтобы понять: у тебя всегда есть план. И запасной тоже.
На его лице появляется мягкая улыбка, но до глаз она не добирается. Я выдыхаю. С этим человеком я не могу быть кем-то, кроме самой себя.
— После интернатуры я собиралась брать контракты от шести до двадцати четырёх месяцев в разных клиниках, в разных секторах, чтобы нарастить опыт. А потом... открыть свою клинику. Но запасной план — вернуться в клинику недалеко от Нью-Йорка. Там работают мои друзья. Родители всё ещё живут неподалёку. А Джо... он был невероятным наставником. Возможно, потому что был лучшим другом моего отца. Но всё равно — я там была счастлива.
— А теперь? Ты счастлива сейчас?
Теперь я поворачиваюсь к нему. Провожу пальцем по его щеке, пытаюсь улыбнуться, хоть улыбка и дрожит.
— Сейчас — да.
Он кивает и закрывает глаза.
— Хадсон?
— М-м?
— Ещё рано ложиться спать...
Он улыбается, приоткрывая один глаз.
— И что ты задумала?
Я поднимаюсь на локте, целую уголок его губ, ладонью обхватываю щеку. Он быстро перекатывается и подтягивает меня к себе. Я едва не вскрикиваю, но он смеётся, приглушённо:
— Тебе придётся быть очень, очень тихой.
— С тобой? Никогда, Хадсон Роулинс.
— Адди... — Его дыхание сбивается, и в глазах на мгновение мелькает боль, почти как горе. — Я не заставлю тебя выбирать между мной и твоими мечтами, девочка моя.
Он притягивает меня к себе и целует, не давая словам осесть, не позволяя весу сказанного дойти до меня полностью. Холод, что вцепился в мои кости после дня в седле среди снегов, тает.
Господи, Хадди, что же ты со мной делаешь.
Глава 23
Хадсон
Снег сыплется сквозь редеющий полог деревьев, пока мы поднимаемся всё выше и выше. Адди справляется просто блестяще. Нед уже в полном восторге от неё. Мик всегда был немногословен, так что не жду от него особого тепла. Да и, если честно, я весь в работе. Всё должно пройти как по маслу.
Гарри нужен каждый чёртов бык, чтобы хватило средств выкупить клинику и приобрести следующий участок из его списка. Риду однажды понадобится собственное ранчо, как и Маку. Вряд ли он пробудет в армии ещё сорок лет. Я молюсь, ради мамы, чтобы не пробыл.
Когда мы были мальчишками, мы всегда мечтали о землях, которыми будем управлять, когда вырастем. Но жизнь ведёт каждого по-своему. Лоусон, к примеру, быстро определился, после школы уехал в колледж. А Рид, Мак и я остались, крутились между стажировками, подработками и работой на ранчо.
А остаться и сделать эту жизнь своей — это решение на всю жизнь. Я никогда не хотел ничего другого. Я знаю, что значит мечта, которую несёшь в себе с самого детства. И я не позволю своей ускользнуть. И, чёрт возьми, я сделаю всё, чтобы Адди не пришлось отказываться от своей.
Рокет поскальзывается на обледенелой земле, я тут же выравниваю его. Впереди пасётся стадо — щиплет сквозь снег те немногочисленные зелёные побеги, что пробились наружу. Рассыпанные между деревьями, в зимней шерсти они похожи на мохнатые валуны. На вскидку — около сотни голов. С двадцатью, что у нас уже есть, и если повезёт найти ещё больше в ложбине — там, перед последней вершиной, тогда считай, мы в деле. Каждый год я беру западный сектор, и каждый год именно там находим основную массу.
Адди подъезжает ко мне.
— Зато им тепло.
— Как мохнатые камни, — усмехаюсь я.
— А где остальные, те двести с лишним?
— Надеюсь, в ложбине, чуть выше. Потом погоняем их по гребню и вниз, к остальным, на точку сбора.