— Господи, Адди. Сколько ты терпишь боль?
— С вчерашнего утра. Но тогда это было терпимо. Не так, как сейчас.
— Мне помочь тебе спуститься? Это возможно?
Я отпускаю поводья и наклоняюсь вперёд. Хадсон обхватывает меня за талию, осторожно поднимает. Я не успеваю сдержать крик боли. Его лицо искажается, тревога сменяется страхом.
Он берет меня за руки.
— Блядь, Адди…
Я выдыхаю, пытаясь улыбнуться сквозь слёзы, и вытираю лицо тыльной стороной ладони.
— Это не твоя вина.
Рид и Мак выходят из палатки и направляются к нам.
— Аддс, что случилось? — лицо Рида меняется, когда он ловит взгляд Хадсона. — О чёрт…
— Если ты не можешь слезть, Сержант сам тебя спустит, хорошо? — тихо говорит Хадсон.
Мак и Рид переглядываются с расширенными глазами.
— Хорошо? — шепчу я.
— Ты ведь ему доверяешь?
— Да. Конечно.
— Отлично. Держись за луку седла. Он слегка наклонится, а потом ты окажешься на земле, и я тебя подхвачу, ладно?
— Ладно, — но подбородок предательски дрожит.
Мак оказывается с другой стороны Сержанта и протягивает мне руку.
— Держись за меня, Адди. Хадсону нужно будет придержать коня.
Я хватаюсь за его ладонь, он отвечает тёплой, ободряющей улыбкой. Слёзы снова подступают. Гарри подходит, вставая рядом с Ридом. Младший из братьев бросает отцу такой взгляд, что, не будь мне так больно, я бы засмеялась.
Хадсон встаёт у головы Сержанта и берёт поводья у самого мундштука. Опускается на колено и наклоняет голову лошади.
— Вниз, дружище, — говорит он.
Гнедой делает шаг вперёд, потом слегка покачивается и медленно опускается, сгибая одну переднюю ногу, пока колено не касается земли, затем другую. Я сдерживаю всхлип — каждое движение отзывается напряжением в мышцах живота. Мак кладёт ладонь мне на ногу, и я сжимаю его руку, словно она — единственное, за что могу держаться.
— Спокойно, парень, — Хадсон держит голову Сержанта, пока тот аккуратно опускает задние ноги и, наконец, ложится на землю.
Когда всё замирает, Мак смотрит мне в глаза.
— Всё в порядке, Аддс?
Я киваю.
Хадсон поднимается и подходит ко мне — я всё ещё не двигаюсь, тело будто онемело.
— Я тебя сниму, хорошо? — говорит он мягко. — А потом скажешь: тебя нести или поставить на землю, как скажешь.
— Угу…
Я жадно вдыхаю, собираясь с духом. Хадсон обнимает меня и прижимается лбом к моему.
— Я рядом, девочка моя.
— Я знаю, — выдыхаю я на резком, неровном дыхании.
Он обнимает меня крепче и шепчет.
— Три… два… один…
И как только я отрываюсь от седла, стиснув зубы, из горла вырывается стон — боль режет суставы, как огонь.
— Продолжай, — прохрипела я.
Он поднимает меня из седла, ноги цепляют седло, пока он переносит меня в свои объятия. Я вцепляюсь в него, прижимаясь, как к спасению. Он сглатывает, отходя от Сержанта. Мак цокает языком, и тот, фыркая, встает, встряхивая головой и отбрасывая гриву.
— Спустить или понести, Адди? — спрашивает Хадсон.
— Спусти… думаю.
Он осторожно опускает меня на землю. Луиза уже идёт к нам, обняв за плечи Рида, её лицо напряжено от тревоги. Когда мои ступни касаются земли, в бедрах будто скрежет — боль тупая, тянущая. Я делаю шаг и всхлипываю.
— Нет уж, — Хадсон тут же подхватывает меня на руки, прижимая к себе. Я прижимаюсь щекой к его куртке, делаю глубокие вдохи, стараясь не заплакать перед Гаарри.
— Надо осмотреть животных. Требуется ветеринарная помощь, — Гарри подходит ближе, несмотря на то, что выражение Луизы кричит: «Остановись».
Хадсон останавливается и резко оборачивается.
— Да пошло оно всё, Гарри.
— Вся цель её участия — помогать с лошадьми и скотом. У тебя десять минут, Адди.
Хадсон зарычал, потом сказал, уже тише.
— Прости за это, девочка моя.
Я перевожу взгляд между ним и отцом. Хадсон опускает меня на землю и идёт к Гарри.
— Да пошли твои чёртовы животные. Для тебя всегда всё сводится к прибыли!
— Кто-то должен следить, чтобы у семьи было будущее.
— Правда? А по-моему, ты больше переживаешь за коров и рабочих лошадей, чем за живого человека!
— Тогда решай, Хадсон. Принимай решения. Потому что сейчас ты только выполняешь приказы. Как всегда.
Как всегда.
Это выражение всегда ранит. Всегда — за ним следует «никогда». Особенно у нас с Хадсоном.
— Ну так вот тебе решение, Гарри. Адди важнее, чем всё твоё, мать его, стадо.
Луиза с трудом сдерживает улыбку. Рид и Мак делают кулаками «да!» точно как пацаны.
Глаза Гарри сужаются, потом он разворачивается на каблуках и уходит. Хадсон остаётся стоять, кулаки сжаты, плечи дрожат.