Я прохожу по коридору. Возле двери в спальню что-то маленькое и жёлтое привлекает внимание. Поднимаю. Оно рассыпается в пальцах. Один из цветов, что я разложил для Адди в ту ночь, когда была вечеринка у Ма. Я опускаюсь спиной к стене и медленно сползаю на пол, глядя на сухой лепесток, что остался на ладони. Он падает между ног, а я вцепляюсь пальцами в волосы — до боли.
Срываются рыдания, вырываясь из горла.
Я откидываю голову к стене и кричу — долго, хрипло, до надрыва. Потом опускаю лицо в ладони и задыхаюсь в судорожных всхлипах, будто лёгкие заполнились камнями. Чарли появляется рядом, садится, скуля. Потом ложится, подложив голову под лапы, и глядит на меня — обеспокоенный, маленький, преданный.
И я сдаюсь.
— Прости, дружище. Она не вернётся.
Чарли тихо повизгивает и закрывает глаза.
Она не вернётся.
И в этот самый момент я понимаю: пути назад после Аделин Ховард нет. Моё сердце разбито. И я даже не знаю, с чего начать, чтобы собрать все его осколки обратно.
Боль накрывает грудь и вырывает из меня последний вздох.
Если бы год назад кто-нибудь сказал мне, что Хадсон Роулинс найдёт любовь всей своей жизни, да ещё и своё сердце, которое закопал глубоко-глубоко после той самой женщины, я бы ответил, что он полный идиот.
Но, похоже, идиот здесь я.
Потому что всё это... Всё, что было между мной и Адди, по-хорошему должно было пойти по одному из двух путей.
Первый — ничего не должно было начаться. Честно? Мне этот вариант вообще не по душе.
Второй — это должно было затмить всё остальное. И для неё, и для меня. Но я всё проебал...
И вот мы здесь.
Несчастный, сижу в коридоре, пёс спит у меня на коленях, а я перебираю в голове каждое, блядь, жизненное решение, которое когда-либо принимал. Когда на улице останавливается машина, я даже не двигаюсь. Чарли не шелохнулся. Может, они просто уедут. Или подожгут дом к чёртовой матери. Внутри меня ничего не изменится — это уж точно.
— Хадсон Эндрю Роулинс, живо на выход.
Ма.
— Слушайся мать, сынок.
Па.
Чарли резко поднимает голову, зарычав. Единственный человек, кого он когда-либо по-настоящему полюбил в этом доме — это Адди. Я с трудом поднимаюсь на ноги, брожу по кухне. Плевать, как я выгляжу. Плевать, что Чарли рычит на Гарри, который облокотился о новый кухонный остров.
Гарри бросает на стол кипу бумаг. Он серьёзно хочет сейчас всё это обсуждать?
— До завтра подождать не могло? — спрашиваю.
— Нет.
Он нахмурился и постучал по бумагам. Я вздыхаю, перетаскиваю их поближе и начинаю пролистывать. Документы на собственность, партнёрские соглашения по бизнесам. Я подписываю, где указано моё имя. Затем берусь за следующий комплект. Партнёрство между Харрисоном Джоном Роулинсом и Аделин Грейс Ховард.
Какого чёрта?
Я листаю до последней страницы.
Два места для подписей: для Гарри и для Адди.
Я резко поднимаю взгляд.
— Это ещё что такое?
Гарри кивает на бумаги в моих руках.
— Это контракт, который я предложил Адди.
Почему она мне об этом не сказала? Почему они молчали?
Ма мягко касается бумаг.
— И он всё ещё в силе. Всегда будет. Она — блестящий ветеринар по лошадям.
— Но она уехала. Я не понимаю. Почему никто ничего не сказал?
Гарри отталкивается от стойки и скрещивает руки на груди.
— Нам не нужна была Адди в перегоне. Джастин бы справился. Но тебе она была нужна. Нам не нужно было, чтобы она снова села в седло. Ей это было нужно. Нам не нужен ещё один бизнес. Вам двоим нужно было найти способ сделать это возможным. — Он бросает взгляд на Ма. — Когда я сказал тебе держаться от неё подальше, я хотел сам увидеть, за что ты готов бороться, Хадсон. Мне плевать, с кем ты там балуешься. Но Адди была другой. — Он сглатывает. — Мне нужно было, чтобы ты показал, насколько сильно ты готов бороться за неё. Ты исполнил каждый приказ, который я когда-либо тебе давал. Каждый, кроме одного. Понимаешь, к чему я клоню, сын?
Он трет челюсть.
— Хадсон, скажу прямо. Когда находишь своего капитана, делаешь всё, чтобы его не потерять. Потому что без него ты будешь скитаться по морю, как потерянный моряк, вечно сомневаясь в каждом решении. Один. Озлобленный. Твоя мать — мой капитан. И я всем сердцем верю, что Адди — твой. Чёрт, даже твой пёс это понял.
— Это был тест?
— Благослови эти его странные методы, — бормочет Ма. — А после Джеммы... — она склоняет голову, губы сжимаются в тонкую линию, глаза поблёскивают серебром. — Мы все видим, кем для тебя стала Адди, Хадди.