— Поставь меня на землю, Хадсон, — смеюсь я.
— Ни за что, — отвечает он, распахивает переднюю дверь ногой и несёт меня через порог, пока подол моего платья волочится за нами. Я обхватываю его лицо обеими руками и притягиваю к поцелую. Чарли бежит рядом, когти стучат по деревянному полу. Окна распахнуты, и с гор тянет прохладным ночным ветерком.
Жёлтые лепестки разбросаны по всему дому. Повсюду мерцают огоньки в фонарях, в коридоре, на полках, на полу. Руби тут явно постаралась — и Рид, подозреваю, тоже. Я снимаю с Хадсона шляпу и бросаю её на диван у камина.
— Добро пожаловать домой, миссис Роулинс, — его голос хриплый, срывается.
— Спасибо, мистер Роулинс, — отвечаю я, осыпая поцелуями его подбородок, пока он уверенно несёт меня в нашу спальню.
— Платье у тебя потрясающее, но на полу оно будет выглядеть ещё лучше.
Я прикусываю ему ухо.
— Полностью согласна.
Он утыкается лицом в мои волосы, находит губами шею, и когда я довожу его до лёгкого безумия, прошу опустить меня. Неохотно, но он подчиняется, и я мягко встаю на пол.
— Одно дело прежде, чем начнётся вся наша жизнь, Хадди.
Я беру его за руку и веду по коридору, потом выходим на задний двор. Там тоже — фонари на ступеньках крыльца, усыпанные лепестками дорожки.
— Куда ты меня ведёшь? — с улыбкой спрашивает он.
— Увидишь.
На последней ступеньке я разворачиваюсь и прикрываю ему глаза ладонью. Он тихо смеётся, кадык подрагивает, а второй рукой обхватывает мою.
— Ты никогда не перестанешь удивлять меня, Аделин Роулинс.
У меня перехватывает дыхание. Но вместо того чтобы прижаться к нему, я веду его дальше — к последней плакучей иве в глубине сада. Обойдя дерево, ставлю его перед подарком.
— Можешь смотреть, Хадсон, — шепчу и убираю руку.
Он сначала смотрит на меня, потом оборачивается… и замирает.
Под ивой стоит подвесное кресло-качеля, развернутое на юг. Тот самый, о котором мы мечтали в ту поездку с палатками. Даже в свете свечей — это идеальное место для начала нашей жизни.
Он сглатывает.
Я смотрю на его лицо.
— Добро пожаловать на мост, моряк.
Он усмехается и подхватывает меня на руки. Ветер шуршит в тонких ветках, окутывая нас. Когда он касается ногами качели, сминает губами мои. Через секунду слышен шорох — платье расстёгивается, и его губы вновь находят мою грудь.
— Знаешь… я передумал. Это платье будет прекрасно смотреться на траве.
Через миг наша одежда уже лежит в мягкой зелени под ивой. Я сажусь верхом на его колени, целуя его лицо, шею, грудь.
— Повернись, Адди.
Я опускаю колени по обе стороны от него, прижимаясь к нему, и он входит в меня — медленно, глубоко, полностью, заполняя всё во мне. Я прижимаюсь к его плечу, а он пальцами ласкает мои груди перекатывая соски между пальцами, пока мы не находим общий ритм.
— Боже, как же я тебя люблю, девочка моя, — шепчет он.
Я стону, чувствую, как он ускоряется. Его пальцы находят мой клитор, и я открываю глаза.
— Всегда, Хадсон...
Звезды мерцают в беспорядочных промежутках между длинными, тонкими ветвями над головой. Чернильное одеяло, усыпанное звездами, исчезает, когда я закрываю глаза, поднимаясь так высоко, а Хадсон обнимает меня.
— Кончи со мной, красавица.
Я отпускаю — и лечу. Он следует за мной.
Моё сердце полно.
Мой Хадсон. Всегда.
Эпилог
Хадсон
Хэтти соскальзывает с пони под неловким углом и с глухим шлепком врезается в землю — клубок светлых кудрей, джинсов, ковбойских сапожек и розовой шляпы. Маленький пони, не сбавляя шаг, гордо гарцует по круговой площадке — крошечный, но с характером.
Хэтти поднимается, отряхивая джинсы. Личико её морщится, большие карие глаза блестят от накатывающих слёз. И моё сердце замирает.
Я сдерживаюсь, чтобы не рвануть к ней. Когда она наклоняется за своей шляпкой, с её губ слетает цепочка сердитых слов. Если Адди услышит, как наша пятилетняя дочка ругается в духе взрослых, мне не сдобровать.
В этот момент по подъездной дороге катится наш Чероки. Я беру пони под уздцы, а Хэтти, заметив машину мамы, тут же срывается к калитке.
Когда Адди паркуется перед белыми воротами дома, из пассажирского сиденья выбирается Па. Его шаг стал чуть медленнее в последние годы, и с тех пор, как мы рассказали родителям о втором ребёнке, он везде ездит с Адди. Говорит, что «по делам», но мы-то знаем — он просто следит, чтобы она не перетруждалась. Гарри Роулинс никогда не перестанет заботиться о своей семье.
Я открываю калитку, и Хэтти вылетает за ворота.