— Слыхали? — еще с порога спросил Таганцев.
Никто ему не ответил. Но и без этого стоило только Ростиславу Леонидовичу посмотреть на собравшихся у Пылаева, чтобы понять: им все известно.
— Ну, как думаете поступать? А?
Все повернулись к Прохору Пылаеву, сказав этим молчаливым движением: говори!
И Прохор сказал:
— Приказ выполним.
— Что? — крикнул Таганцев. — Кто-то одним росчерком пера решил погубить завод, а вы соглашаетесь!
— Сами подумайте, Ростислав Леонидович, белые заняли Чусовской. Враг близко…
— Форменная ахинея! — еще более раздражаясь, продолжал Таганцев. — Завод есть завод! Он должен работать при любых обстоятельствах! А вы растащите его по частям!
Таганцев вплотную подошел к сидящему Прохору и стоял над ним, огромный в дохе и шапке. Теперь он должен сказать все, что накипело за сегодняшний день.
— Я закончил проект. Модель сделать надо, а вы палки в колеса вставляете. Да, да! Думаете, за границей глупее нас? Ждать будут, пока мы глупостями занимаемся? — И, вспомнив утомительные блуждания по горсовету, беседу в штабе с любезным начальником перевозок и, наконец, сухой, почти враждебный ответ секретаря губкома, Таганцев не выдержал: — Не хочу! — и несколько раз топнул ногой. — Да, да, не хочу, чтобы нас обскакали!
Каждое слово Таганцева отзывалось болью в сердце Прохора, но он молчал, опустив голову.
Из-за перегородки вдруг вышел Сергей. Все удивленно посмотрели: кто такой? А Сергей подошел к Таганцеву и спокойно предложил ему снять шубу.
— Вспотеете… простудитесь…
Таганцев недовольно взглянул на Сергея:
— Не извольте, батенька, беспокоиться. Сам как-нибудь за собой догляжу.
Ляхин громко рассмеялся.
— Ростислав Леонидович! Это Пылаевых сынок! Серега. Не узнали?
Таганцев отступил назад, вглядываясь в Сергея. Неужто действительно Сергей?
— Ну, здравствуй, Аника-воин, искатель правды! Все еще не угомонился?
Сергей вздохнул и виновато ответил, что угомонился.
— Видишь, что творится?
Сергей чуть-чуть улыбнулся и взглянул на отца.
А Таганцев продолжал допытываться:
— И что ты на это скажешь?
Все насторожились, ожидая ответа Сергея.
— С эвакуацией завода торопиться нельзя.
Это прозвучало так неожиданно, что в комнате наступила удивительная тишина. Ее прервал радостный возглас Таганцева:
— И я говорю: не трогайте завод! Да, да! Не трогайте!
Прохор встал и жестко отчеканил каждое слово:
— Тронем завод. Сдвинем с места!
— Посмотрим, как без нас, инженеров, обойдетесь! — язвительно засмеялся Таганцев. — Ни черта у вас, друзья, не получится. Да, да! Ни черта!
И, продолжая улыбаться, Таганцев, не попрощавшись, ушел так же быстро, как и появился.
— А все же хороший мужик Ростислав Леонидович! — вздохнул Ляхин.
— Товарищи! — обратился Прохор Пылаев к членам заводского комитета. — Надо сейчас же провести на заводе митинги. Рассказать рабочим все, как есть… Большевики правды не страшатся…
Все стали быстро одеваться.
Прохор обратился к Сергею:
— Айда с нами на завод. Народ на борьбу с Колчаком поднимать.
— Не пойду. — Сергей нарочито небрежно сел на табуретку. — Надоело все, хватит… навоевался!
— Ты что дуришь? — сердито сказал Прохор сыну, — Люди и впрямь подумают: ты в кусты подался.
— И в кустах посидеть неплохо.
— Что?!
— Отдохнуть хочется, — сказал Сергей, словно не замечая волнения отца и матери и осуждающих взглядов остальных. — Ни о чем не думать… хорошо!
Варвара подошла к Сергею и обняла его.
— Сереженька! Верно, после болезни не в себе еще?
— В себе, мама.
Прохор взял Варвару за плечи и отстранил от сына. Сергей убежденно сказал:
— Зря, отец, все затеваете… За Колчаком — Европа… А мы? Одиноки… Поэтому… — Сергей замолчал. Но потом, как бы решившись, докончил прерванную фразу: — сомнут нас!
Варвара ахнула. Прохор скрипнул зубами. Но Сергей повторил еще громче:
— Сомнут!
— Слышала? — обратился Прохор к Варваре. — Не наш это Сергей! — И, резко повернувшись к сыну, зло сказал: — Вернусь — чтоб духу твоего здесь не было!
Сергей, прихрамывая, ушел за перегородку, где на гвоздике висела его шинель. Прохор первым покинул комнаты. За ним последовали остальные. Один Ляхин замешкался возле вешалки.
Варвара тихо плакала. Как жадно она ждала возвращения Сергея. И вот как все обернулось… Вместо счастья — горе и стыд.