Елистратов сбросил бекешу и, заметив коробку с сигарами, не спрашивая хозяина, взял одну из них.
— Ого! Настоящая гавана? Давно не курил! Все махорка и махорка. Насквозь ею провонял. — И, выплюнув откушенный кончик сигары, закурил. — Какой аромат! Сразу прошлой жизнью запахло. Петербург… «Вилла Родэ»… Гайда, тройка, снег пушистый. Ночь морозная кругом… Вернется ли все, а? — Елистратов несколько раз жадно затянулся. — Или как этот дым? Тю-тю?..
Елистратов бесцеремонно развалился на диване. Ловко пуская колечками голубоватый дым, он рассматривал Ольшванга.
— А вы не изменились… Все такой же… Не удивительно. За границей не то, что в России-матушке. В ту страшную ночь я чудом не попал в подвал на Гороховой. В Москве познакомился с господином Савинковым. Сколько времени знал его только по донесениям филеров, а тут ручку пожал! Единомышленник!.. Затем Ярославль. Короткая радость победы. Бегство на буксире в женском платье… Снова Москва. Савинков. Приезд сюда… Я конторщик заводской конторы. Представляете, с каким удовольствием я, столбовой дворянин, работал с «товарищами»?
— В этом есть своя пикантность, — улыбнулся Ольшванг.
Елистратов фыркнул.
— Известно ли вам, что вот в этих апартаментах провел последние дни Михаил Романов? Да-с! Одного брата здесь, а другого в Екатеринбурге поставили к стенке! Я последнее время ходил на острие ножа. Особенно, когда арестовали благочинного. Запоздай Пепеляев хоть на один день, и меня бы тоже… Пиф-паф! Ой-ой-ой! Умирает зайчик мой… Вот вам ваша пикантность!
— Без риска не делаются большие дела, — спокойно сказал Ольшванг. — Для этого я и пригласил вас, господин полковник. Бросьте экскурсы в прошлое. Займитесь настоящим, вернее — будущим. Это приятней и выгодней.
Ольшванг начал деловой разговор. Он говорил начистоту. Предложил Елистратову возобновить работу на старых хозяев.
— Платить будут больше, чем вы получали до революции.
Уговаривать Елистратова не пришлось. Он согласился, но потребовал:
— Только не колчаковской дрянью! Ею можно пользоваться вместо туалетной бумаги «пипифакс». — Елистратов рассмеялся. — Нужна твердая валюта.
Ольшванг вынул из бумажника новенькие двадцатипятидолларовые бумажки. Но прежде чем отдать их в жадно протянутую руку полковника, попросил подписать расписочку.
— Для отчета. Я ведь скромный представитель фирмы «Сандэрс энд Родерс».
Елистратов расхохотался и сел к столу, где лежал лист бумаги с заранее написанным текстом расписки.
— Предусмотрительно… Но я мог и отказаться?
— От этого? — Ольшванг развернул веером долларовые бумажки. — Вы? — Это прозвучало с такой издевательской интонацией, что Елистратов быстро, не читая, расписался.
— В какой должности вы находитесь на заводе?
— Весьма скромной — конторщик.
— Очень хорошо… Казенный завод интересует нашу фирму. Поэтому я приехал сюда первым… Как здоровье Таганцева?
— Взбалмошный старик. — Елистратов зажег потухшую сигару.
— Но он стоит многих. Самодовольные тупицы в департаменте положили под сукно его предложения… Мы с вами это исправим… На Урале нам должно принадлежать все… И Таганцев. Если не удастся до конца уничтожить Советы, а это, увы, может случиться, мы всегда должны быть сильней, чем они.
Елистратов, казалось, ничего не слышал, увлеченный курением. Он даже закрыл глаза.
— В городе проживает некий инженер Соловов.
Елистратов открыл глаза.
— Соловов? Знаю, работает на заводе.
— Тем лучше! Необходима встреча. Как можно скорее. Договоритесь!
— Будет исполнено.
— Вы отличались, полковник, похвальной исполнительностью. За это качество вас особенно ценят. Кого вы знаете из здешних военных?
— Стогова и Валюженича.
— Кто они?
— Участвовали в заговоре. Оба служили в Красной Армии. Теперь в штабе Пепеляева.
— Встречаетесь?
— Да. — Елистратов посмотрел на Ольшванга и насмешливо спросил: — Боитесь английских друзей? Рраз — и подставят ножку! Так? Угадал?
Ольшванг кивнул головой.
— Главное — узнавать через Стогова и Валюженича: не замышляют ли английские советники тайные козни против своих американских коллег?
— Ваша догадливость поразительна, дорогой полковник!
— Но Стогов и Валюженич, как и всякие здравомыслящие люди, знают истинную цену денежных знаков с портретом верховного правителя…
Теперь пришла очередь Ольшванга проявить такую же догадливость. Был вынут бумажник и отсчитаны долларовые бумажки.