Когда мы закончили есть, я встал, чтобы отнести свою тарелку в раковину. Эбби убрала со стола, а я занялся посудой. Когда она начала вытирать столешницу рядом со мной, я почувствовал, что мое тело возбудилось. Она подняла голову, и, когда ее глаза встретились с моими, я понял, что обманывал себя, думая, что это я делаю ей одолжение этим визитом. Я скучал по ней и был не в себе с тех пор, как узнал, что она встречалась с тем парнем с работы. Мне нужно было увидеть ее сегодня, и именно поэтому я был здесь.
― Ты останешься ночевать? ― спросила она.
― Я думал об этом.
― На улице приятно. Раз уж тебе не нужно возвращаться в Лондон, может, прогуляемся?
Я закрыл посудомоечную машину.
― Конечно. Да.
― Ты хочешь пойти с нами, Лавиния? ― спросила Эбби.
― О, нет. Вдвоем вам будет веселее. Не нужно, чтобы я вас тормозила.
― Мы можем идти медленно, ― настаивала Эбби.
― Нет. Я бы предпочла расслабиться и посмотреть что-нибудь по телевизору, но спасибо за предложение. ― Лавиния бросила на меня глубокомысленный взгляд, который заставил меня заподозрить, что она отказалась специально, чтобы мы с Эбби могли побыть наедине.
Я сердито посмотрел на нее, пока мы с Эбби брали куртки и выходили на улицу. Вечер действительно был прекрасным ― легкий ветерок, но не слишком холодный. Листья шуршали, когда мы шли по улице, а потом свернули направо в первый же переулок.
― Итак, чем мы обязаны твоему сегодняшнему присутствию, Зиг?
― Я просто подумал, что пришло время вас навестить.
― Я рада, что ты это сделал. Лавиния начала беспокоиться.
― Только Лавиния?
Даже в темноте я увидел, как она покраснела.
― Ну, я подумала, не избегаешь ли ты меня снова.
Мой разум вступил в войну с самим собой. Не делай этого. Не спрашивай.
― Я слышал, что ты ходила на свидание с Шоном.
Ее глаза округлились.
― Как ты об этом узнал?
― Я подслушал, как одна из сплетниц на работе говорила об этом.
― Правда? Я никому не рассказывала, но, если подумать, Ким из отдела кадров видела, как мы встречались. Наверное, так они и узнали. ― Несколько мгновений мы шли молча. ― Ты не собираешься спросить меня, как все прошло?
― Это не мое дело.
― Раньше ты думал, что я ― твое дело. Просто вспомни Алистера. Что изменилось?
― Я сделал это, чтобы защитить тебя от него. Я не имею права вмешиваться, если у меня нет веской причины.
― Мне нравилось, когда ты вмешивался, когда ты проявлял интерес. Не очень весело, когда ты пропадаешь без вести. Ты снова исчез, хотя обещал этого не делать.
― Я знаю. Но на этот раз я сам взял себя в руки. Зачем тебе вообще нужно, чтобы я был рядом? Разве не будет лучше для всех, если я предоставлю тебе свободу?
Она огляделась вокруг.
― Кто эти все? В этом уравнении есть только ты и я. Мы единственные, кто разделяет этот опыт. Фил и Кейт в Штатах. Так что да, мне нравится, что ты рядом. Было бы здорово, если бы ты больше не исчезал.
Когда она так выразилась, я почувствовал себя полным дерьмом из-за того, что продолжал дистанцироваться от нее. Ей нужна была моя поддержка. Тот факт, что я больше не доверял себе, не должен был мешать мне быть рядом с ней. Она носила моего ребенка, ради всего святого.
― Иногда я думаю, что для тебя будет лучше, если я исчезну.
Она замедлила шаг.
― Лучше для меня? Почему?
― Нет ничего хорошего в том, что мы проводим слишком много времени вместе, Эбби. Даже не планируя сближаться, это обязательно произойдет, если мы будем постоянно находиться рядом друг с другом.
― Значит, ты считаешь, что наша близость ― плохая идея… ― Она молча прошла несколько шагов. ― Я понимаю. Возможно, я даже согласна.
― Верно. ― Я сунул руки в карманы. ― Тебе не стоит сближаться со мной.
― Я понимаю, к чему ты клонишь. ― Она игриво постучала по мне. ― Но ты как… черно-белое печенье.
― Господи, ну вот снова! ― крикнул я в небо. ― Опять ты со своими ссылками на еду. Черно-белое печенье? Что, черт возьми, это значит?
― Ты знаешь печенье, которое делится пополам? Одна сторона белая, а другая ― черная или шоколадная. Для тебя все черное или белое. Ты хочешь воспринимать меня только так, как считаешь правильным ― как человека, с которым тебе нужно удерживать границы, потому что я суррогатная мать. Но то, что я суррогатная мать, не меняет моей сути. Я также женщина, приехавшая в новое место, желающая приятно провести время и получить впечатления. Я и то, и другое ― суррогатная мать и женщина. ― Она сделала паузу. ― И точно так же ты должен думать, что это не очень хорошая идея — сближаться со мной и испытывать ко мне чувства. Жизнь сложная штука.
Я пнул ком земли.
― Почему твои глупые аналогии в конце концов всегда имеют смысл?
― Я гениальный человек.
Мы улыбнулись друг другу.
― Кто сказал, что ты мне нравишься? ― поддразнил я.
― Возможно, это просто мое заблуждение. Но ты говорил, что мужчина не захотел бы меня делить. А потом ты исчез после той ночи, которую я провела в твоей квартире. Мне кажется, что ты держишь дистанцию, чтобы не переступить черту.
― Если бы ты мне нравилась, ты ведь понимаешь, что это было бы опасно? Успех всей этой затеи зависит от того, что никто из нас не будет эмоционально вовлечен. Тебе нужно иметь возможность вернуться в США и продолжить свою жизнь. А мне нужно иметь возможность отпустить его, если так будет лучше для этого ребенка.
Она остановилась и повернулась ко мне лицом.
― Ты считаешь, что для ребенка будет лучше всего жить вдали от отца?
Ее вопрос резанул как нож. У меня не было ответа, кроме как сказать:
― Я не собираюсь воспитывать человека в одиночку, так что да. Фил и Кейт вполне способны и еще достаточно молоды.
― Значит, ты твердо решил позволить им воспитывать его? Я думала, что УЗИ могло что-то изменить.
У меня защемило в груди, когда я подумал об этом маленьком бьющемся сердечке. Я хотел для него только самого лучшего и никогда не собирался его разочаровать. Во мне было столько страха, когда дело касалось этой крошечной души.
― Не могу сказать, что я буду чувствовать, когда ребенок появится на свет, ― сказал я, когда мы продолжили прогулку. ― Но сейчас? Мое первоначальное решение остается в силе. Фил и Кейт ясно дали понять, что их это устраивает.
― Я тебя понимаю, ― пробормотала она с разочарованием в голосе.