Она запустила руку мне в волосы и потянула.
― Боже, Зиг. Ты чертовски хорошо знаешь, что делаешь. Это так приятно. Лучше, чем что бы то ни было.
― Поверь мне, удовольствие здесь получаю я, ― прохрипел я, потянувшись вверх, чтобы сжать ее грудь.
Я почти сходил с ума от желания трахнуть ее и молился, чтобы она поскорее кончила, прежде чем я сдамся.
― Кончай, когда захочешь, любимая. Кончи мне в рот. Отдай мне все.
К моему удивлению, ее тело начало дрожать, практически по моей команде.
Черт. Такая отзывчивая.
Такая. Чертовски. Потрясающая.
Эбби потянула меня за волосы, когда ее крик эхом разнесся по спальне. Я еще сильнее прижался к ней языком, когда она кончила мне в рот. Я наслаждался каждым импульсом, каждым стоном… каждой секундой.
ГЛАВА 28
Зиг
Трек 28: «Big Ten Inch Record» by Aerosmith
Два дня спустя я все еще был под кайфом от той ночи.
Наутро после того, как я ублажил Эбби в своей гостевой спальне, я почти не видел ее, поскольку мы поздно добрались до офиса. Вечером после работы она сразу же отправилась в гостиницу, а в пятницу работала из дома. Верный себе, вечером в пятницу я держался на расстоянии, размышляя о том, как вести себя дальше после того, как я основательно испортил план.
Но сейчас была суббота, и я не мог больше ждать, когда увижу ее. Я позвонил своему кузену, когда ехал в Уэстфордшир этим бодрым сентябрьским днем, чтобы ввести его в курс последних… событий.
― Что случилось, Зигмунд? ― спросил он, когда ответил.
― У нас проблема.
― Вообще-то я могу гарантировать, что у меня проблема посерьезнее. Я как раз собирался тебе позвонить.
Встревоженный, я сбавил скорость.
― Все в порядке, приятель?
― Нет. Ни в малейшей степени. ― Он глубоко вздохнул в трубку. ― То есть, все здоровы. Ничего такого. Но только что случился мой самый большой кошмар.
― Не пугай меня. Что, черт возьми, происходит?
― Помнишь девочку, которую носит Фелисити и которую мы назвали Бритни?
У меня свело живот.
― Да?
― Ну, судя по всему, она ― это он. Они допустили ошибку во время предыдущего УЗИ. Мы только что сделали повторное, и на этот раз оно четко показало мальчика.
Вот дерьмо.
― Сын? Поздравляю! Почему ты расстроен? Это грандиозная новость. Теперь твой род будет продолжен.
― Я надеялся, что мой ребенок сможет избежать стресса, который я испытывал в детстве. Этот бедный малыш ― следующий герцог Уэстфордширский, а он даже не знает об этом.
― Сомневаюсь, что ты будешь оказывать на него такое же давление, как твой отец.
Он вздохнул.
― Верно, но титул накладывает определенные ограничения. Они неизбежны.
Я не мог удержаться от смеха.
― Твоя мать, должно быть, на седьмом небе от счастья. Она всегда мечтала о наследнике.
― Я еще не говорил ей об этом. Я не в том настроении, чтобы испытывать ее удовлетворение. Пусть она еще несколько дней думает, что это девочка.
― Как Фелисити справляется с этим?
― Она справляется с этим лучше, чем я.
― Ты свыкнешься с этой мыслью. Сколько еще недель вам осталось?
― Всего две. Я действительно не понимаю, как это произошло. На последнем УЗИ он был в тазовом предлежании, в странной позе, поэтому они не могли ничего разглядеть отчетливо. В этот раз он наконец-то повернулся, и вот он ― его писюн.
― Я сочувствую тебе, приятель, но это должно было случиться. И мне приятно знать, что фамилия Ковингтонов будет жить дальше.
― Что ж, спасибо. Признаюсь, я рад, что у меня будет сын, несмотря на мои страхи. ― Он снова вздохнул. ― В любом случае... что за проблема, по поводу которой ты звонил?
Теперь мой недостаток самоконтроля казался банальным.
― Нам не обязательно говорить об этом.
― Зигмунд, что происходит?
― Между мной и Эбби кое-что произошло.
― Что-то...
― Ну, если точнее, то я встал на колени.
― Ах, ты дьявол. Ух ты. Я не был уверен, что ты до этого дойдешь.
― Мое лицо у нее между ног, ты имеешь в виду? ― Я покачал головой. ― Меня следовало бы пристрелить за это.
― Только не говори мне, что ты коришь себя за то, что должно было случиться?
― Ты ведешь себя так, будто я не мог этому помешать. У меня есть свобода воли.
― Это было практически неизбежно. Для тебя это не должно быть сюрпризом.
― Я не знаю, что чувствовать. С одной стороны, я подонок, потому что воспользовался ситуацией. С другой... я не собираюсь останавливаться в ближайшее время.
― Ну, раз уж ты решился на это, то зачем?
― У меня есть много веских причин остановиться, пока все не усложнилось еще больше. Но правда в том, что я не могу ожидать от нее соблюдения целибата в течение девяти месяцев, так же, как и от себя самого. Поскольку мне не нравится идея, что она будет с другим мужчиной, пока она здесь, это было лучшим решением.
― Значит, речь идет о том, чтобы найти решение для нее, а не о твоем сильном влечении к ней, которое было очевидно с первого дня… ― Поддразнил он.
― Это все вышеперечисленное, ясно? Но, в основном, дело в моем недостатке самоконтроля.
― Мне можно рассказать Фелисити?
― Я бы предпочел, чтобы она сейчас ничего не знала ― если только Эбби не решит ей рассказать. Чем меньше людей будет знать, тем лучше.
― Хорошо, ладно.
Я заехал на подъездную дорожку.
― Я попрощаюсь. Я как раз подъезжаю к гостинице.
― А... Поездка в гостиницу в середине дня. Какая необходимость?
― Лавиния готовит свое рагу, от которого я не могу отказаться.
― Тогда лучше не давать рагу остыть.
Я усмехнулся.
― Пока, кузен.
***
Мы с Эбби провели скучные полдня в компании Лавинии, и теперь я считал минуты до того, как наша милая хозяйка отправится спать. Лавиния настояла на том, чтобы после ужина сыграть в карты, что было похоже на пытку. Все, что я хотел сделать, когда смотрел на Эбби, сидевшую напротив, ― это прикоснуться к ней. Поцеловать ее. Почувствовать ее запах. Попробовать на вкус. Ничего из этого я не мог сделать, когда Лавиния была здесь.
Я все еще не был уверен, как поступлю в этот вечер ― проберусь в комнату Эбби или попрошу ее прийти ко мне. Или, может быть, я вообще ничего не буду делать. Я не хотел показаться самонадеянным. Но, судя по тому, как она кричала от удовольствия той ночью, можно было предположить, что она захочет повторения. С тех пор как она провела ночь в моей квартире, я жаждал этого. На самом деле мне хотелось гораздо большего, и я не мог сосредоточиться ни на чем другом.