― Мне нужно быть там! ― крикнул я.
― Их жизни могут быть в опасности, сэр. Нам нужно, чтобы в операционной было как можно меньше людей, чтобы врач мог выполнить свою работу.
Их жизни?
Эбби и ребенка.
Их жизни.
Что. Происходит?
― Пожалуйста. Я не могу ее потерять. ― Мой голос дрожал. ― Сделайте все, чтобы спасти ее. ― Когда холодная и тяжелая стальная дверь закрылась, я закричал, молясь, чтобы она меня услышала. ― Я буду здесь, Эбби.
Я начал молиться и молиться, и молиться, едва дыша. Молился Богу. Молился Бритни. Я никогда раньше не молился Бритни. Я никогда ни о чем ее не просил. Но сейчас я отчаянно нуждался в ее помощи. Казалось, что из меня вырвали душу и унесли в операционную.
Я судорожно набрал в Гугле «отслойка плаценты». Еще несколько минут назад я ничего не знал об этом. Как я мог не знать, что такое возможно? От слов на экране у меня перехватило дыхание.
Опасные для жизни осложнения.
Кровотечение.
Возможна смерть матери, ребенка или обоих.
Мне нужно было закрыть это. Я не хотел, чтобы эти слова звучали у меня в голове. Плотно закрыв глаза, я снова начала молиться. Когда я сказал Лавинии сделать это раньше, я не представлял, как сильно нам понадобятся молитвы сегодня вечером. Бывали моменты, когда я думал о том, что Эбби может потерять ребенка. Но я никогда не представлял, что могу потерять Эбби. А потерять обоих? Непостижимо.
Если с кем-то из них что-то случится, я этого не переживу.
Господи, помоги мне.
Господи, помоги нам.
Пожалуйста.
Впервые я подумал о том, что нужно написать Кейт и Филу. Черт. Они должны знать, что мы здесь. К счастью, они уже были в Англии и жили в принадлежащей им квартире в ожидании родов. Им понадобится время, чтобы добраться сюда из Лондона, а сейчас было уже поздно. Скорее всего, они уже спали.
Мои руки дрожали, пока я набирала текст.
Зиг: Мы находимся в больнице Реддингтон в Уэстфордшире. У Эбби произошла отслойка плаценты, и в данный момент ей делают экстренное кесарево сечение. Больше ничего не знаю. Меня не пускают в операционную. Приезжайте как можно скорее.
Дверь внезапно распахнулась. Мое сердце подпрыгнуло, а потом чуть не выскочило из груди, когда ко мне подошла медсестра, держа на руках младенца ― живого младенца, у которого двигались ручки и ножки.
― Ваш сын здесь. Его показатели в норме. Мы забираем его в послеоперационную палату.
Мой сын.
Сын.
Когда она передала хнычущего младенца мне в руки, я ошеломленно посмотрел вниз. Это должен был быть самый знаменательный момент в моей жизни. Но мне казалось, что я переживаю его вне своего тела. Этот момент был омрачен темным облаком страха, нависшим надо мной.
― А что с Эбби? ― спросил я.
Выражение лица медсестры потемнело.
― Эбби потеряла много крови. Ей понадобится переливание. Но они делают все возможное, чтобы стабилизировать ее состояние.
Глядя в драгоценные глаза моего сына ― миндалевидные глаза Бритни, ― я начал рыдать. Я уже терял женщину, которую любил. Это было мучительно больно, но у меня было время подготовиться. К концу мы знали, что это произойдет, и как бы ужасно это ни было, мы смогли как следует попрощаться, сказать все, что нужно было сказать. Но это? Потерять Эбби таким образом было бы хуже, чем все, что я мог себе представить.
Голос медсестры был едва слышен.
― Хотя, скорее всего, ему не придется там оставаться, мы заберем ребенка в отделение интенсивной терапии в качестве меры предосторожности. Пока все в порядке. Полагаю, вы хотите остаться здесь, пока не узнаете состояние миссис Никербокер?
Слова, слетавшие с ее губ, звучали невнятно.
Я почувствовал головокружение.
― Э-э…
― Вы в порядке? Принести вам воды?
― Нет, спасибо.
Она протянула руку к моему сыну.
― Сейчас я отнесу его в отделение интенсивной терапии.
Я передал его ей.
― Спасибо.
Меня охватил холод, когда я отпустил его. Я так хотел уделить своему ребенку внимание, которого он заслуживал, когда входил в этот страшный мир, но я не мог думать здраво, пока не узнал бы, что Эбби справилась.
Мимо меня пробежали несколько человек в специальной одежде, неся контейнеры с кровью. Я снова закрыл глаза и продолжил молиться.
Пожалуйста, пусть с ней ничего не случится.
Пожалуйста.
Это было самое мучительное ожидание в моей жизни. Прошло почти полчаса, а я не получал никаких известий. Мне хотелось ворваться туда, но я боялся хоть на секунду нарушить ход операции или отвлечь внимание врачей от текущей задачи.
И тут стальная дверь наконец открылась.
ГЛАВА 49
Зиг
Трек 49: «There Goes My Life» by Kenny Chesney
Врач сняла маску.
― Состояние Эбби стабильное. Она потеряла много крови, поэтому нам пришлось сделать ей три переливания.
― С ней все будет в порядке? ― спросил я.
― Я оптимистично настроена, что с ней все будет хорошо.
Кислород вернулся в мое тело впервые с тех пор, как мы покинули гостиницу. Казалось, что с моей груди свалилась тысячетонная тяжесть.
― И нам не пришлось делать гистерэктомию11, ― добавил доктор.
Гистерэктомия? Моя грудь сжалась.
― Я не знал, что такое возможно.
Она кивнула.
― Иногда это необходимо при отрыве плаценты. Так что ей очень повезло. Если бы вы привезли ее немного позже, боюсь, что так бы и случилось.
У меня задрожали губы.
― Могу ли я увидеть ее сейчас?
― Не в операционной. Но почему бы мне не отвести вас в отделение реанимации? Именно туда ее привезут.
― Хорошо.
Она отвела меня туда, и я расхаживал взад-вперед в ожидании. Когда Эбби наконец привезли на каталке, ее глаза были закрыты.
Моя прекрасная Эбби. Думать о том, что она едва не потеряла способность иметь детей ― или того хуже, ― было немыслимо. Но в кои-то веки Бог ответил на мои молитвы, и я был ему очень благодарен.
― Потребуется некоторое время, чтобы она полностью пришла в себя. Но она в сознании, ― сказала медсестра.
Глаза Эбби постепенно открылись.
Прижавшись к ее кровати, я тихо произнес.
― Привет, любимая. Это я.
― Кто?
― Зиг.
Ее голос был хриплым.
― О, да. Ты на мгновение стал похож на Волдеморта…