Лавиния повернулась ко мне.
― Я похвалила Эбби за цвет ногтей, и она предложила накрасить мне, поскольку я больше не могу нагибаться. Она милая, как пирог.
― Наверное, пирог из ревеня? ― Я ухмыльнулся.
― Ты просто не можешь остановиться, да? ― Эбби усмехнулась сквозь зубы.
Похоже, теперь она воспринимала меня в штыки. Она не собиралась мириться с моим дерьмом, и я должен был признать, что это определенно говорило в ее пользу. Это было то самое качество, которое я ценил в своей жене.
― Ты всегда был таким отвратительным, Зигмунд? ― спросила она, и мое имя сорвалось с ее языка как ругательство.
― Нет, когда узнаешь его получше, ― ответила Лавиния. ― Он через многое прошел, но это не дает ему повода вести себя, как задница.
Я сердито посмотрел на нее.
― Спасибо за оценку, Лавиния.
― Что ж, это правда. Я знаю, чего от тебя ждать, Зигмунд. Я знаю тебя лучше, чем многие другие.
Эбби подула на пальцы Лавинии, прежде чем закрыть флакон с лаком.
― Думаю, мы можем выйти, но ты посиди тут минут пятнадцать, чтобы дать им высохнуть. Отдохни немного.
― Я чувствую себя королевой. ― Лавиния сияла.
Эбби поднялась с дивана.
― Я провожу тебя, Зиг, ― сказала она, проходя мимо меня, как будто она была хозяйкой этого места, а не я.
Выйдя на улицу, мы остановились перед моей машиной в прохладном вечернем воздухе. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга в напряженном молчании.
― Я просто хотела попрощаться с тобой, потому что, скорее всего, мы больше никогда не увидимся, ― сказала она мне. ― Мы не с того начали, но я знаю, что дело не во мне. Да и не могло быть. Я не сделала ничего плохого. ― Она усмехнулась. ― Ну, кроме того, что врезалась в твою машину. За это я беру всю ответственность на себя.
Я кивнул.
― Так и должно быть.
Она помолчала.
― Я также заметила тебя на улице, вскоре после того, как приехала. Ты казался погруженным в свои мысли и расстроенным. Тогда я поняла, что проблема гораздо серьезнее, чем я.
Я насмешливо хмыкнул.
― Откуда ты знаешь, что я не оплакивал безупречное состояние своей машины?
Похоже, ее не позабавила моя попытка пошутить.
― Я не знаю, через что именно ты проходишь, Зиг. Я не могу представить, каково это ― потерять супруга. Но я знаю, каково это ― потерять кого-то. И это отстой. Это меняет человека. Мне просто... мне действительно очень жаль тебя. ― Глаза Эбби наполнились слезами.
― Побереги свои слезы. Я в порядке.
Она вытерла щеку.
― Не похоже, что ты в порядке.
У меня возникло мгновенное желание сесть в машину и уехать, но оставлять ее здесь, с ее блестящими глазами, умоляющими меня сказать что-нибудь еще, было неправильно. Она проделала весь этот путь. По крайней мере, я должен был поблагодарить ее за то, что она приехала. Прежде чем я успел подобрать подходящие слова, она заговорила снова.
― Вообще-то ты был прав.
― В чем?
― У меня есть еще несколько причин. ― Она обхватила себя руками, чтобы защититься от холода. ― Последние несколько лет я чувствовала себя потерянной. Я потеряла бабушку, потом маму, а затем магазин, который был их наследием. Затем мой парень решил, что больше не хочет поддерживать отношения. Потеряв почти всех, кто для меня что-то значил, я поняла, что мое счастье всегда зависело от других людей. ― Она посмотрела в небо. ― Это было тяжелое осознание. Я понятия не имела, как быть довольной самой собой и не ждать одобрения от других. Если счастье приходит изнутри, то мне еще предстоит понять, как этого достичь. ― Она вздохнула. ― Поэтому я решила, что лучший выход ― делать счастливыми других, пока я не смогу почувствовать это сама. Предложение стать суррогатной матерью было моим способом сделать это, а также обрести цель, которой у меня, судя по всему, нет. Как мне казалось, у меня было два варианта. Я могла сидеть и тратить еще год, пытаясь разобраться в своей жизни, или сделать что-то, чтобы изменить чью-то жизнь к лучшему. ― Она покачала головой. ― Но все это не имеет значения, потому что очевидно, что ты не готов к этому.
Я пристально посмотрел ей в глаза.
― Ты права.
― Почему ты согласился на это?
Я вздохнул.
― Наверное, как и ты, я хотел сделать счастливыми других. Я не хотел подводить Фила и Кейт.
― Это серьезное решение. Даже если они вырастят ребенка, это изменит твою жизнь. Ты никому ничего не должен, Зиг.
― Я обязан поступить так, как хотела бы моя жена.
― Больше всего на свете она бы хотела, чтобы ты был счастлив и спокоен.
В глубине души я знал, что Эбби права, и ее слова принесли мне удивительное облегчение. Похоже, она была на моей стороне и понимала мою мотивацию, это меня немного успокоило. Я поторопился принять решение, потому что боялся, что если промедлю, то передумаю и разочарую тёщу. Я чувствовал себя обязанным и загнанным в угол. Но мне следовало дать себе время, чтобы понять, смогу ли я справиться с рождением ребенка.
― Спасибо за твои слова. Они очень проницательны.
Она подняла бровь.
― Ты издеваешься надо мной?
Я рассмеялся.
― Учитывая мое сегодняшнее поведение, я могу понять, почему ты так решила. Но нет. Это были, наверное, самые искренние слова, которые я сказал за весь день.
Она усмехнулась.
― Ну, с тобой я никогда не знаю наверняка.
Я выдохнул белое облачко в вечернюю прохладу.
― Ты проделала длинный путь. Тебе не стоит уезжать так быстро. По крайней мере, устрой себе отпуск. Поживи в гостинице. Лавинии ты нравишься. Для нее это тоже будет полезно.
― На самом деле я не меняла билет, ― призналась она. ― Я думала об этом и проверяла рейсы, но решила остаться на неделю и попутешествовать по Англии. Я не позволю тебе испортить мой настрой, Бенедиктус. ― Она подмигнула. ― Но если ты не возражаешь, я бы с удовольствием осталась здесь с Лавинией.
― Конечно. Наслаждайся. Она будет рада компании.
― Спасибо.
― А я буду держаться подальше. ― Наши глаза на мгновение встретились, прежде чем я пошел к своей машине. ― Что ж, очень хорошо. Я, пожалуй, поеду.
― Хорошо. ― Она сделала несколько шагов назад к двери.
― Спокойной ночи.
― И тебе тоже. ― Я кивнул. ― Удачи.
ГЛАВА 6
Зиг
Трек 6: «Royals» by Lorde
Позволив себе сделать шаг назад, я вновь обрел спокойствие по поводу сложившейся ситуации. Удивительно, но спал я довольно крепко. Эбби удалось переломить ситуацию прошлым вечером, и впервые я не испытывал чувства срочности или давления.