— Сама — мне! И изменяла с ним!
— А я тут причём? — пытался откреститься старшина.
— Как, когда я нашёл твою форму с пагонами у себя дома!
— Ну да, я попросил её постирать, а она…
— А я согласилась по доброте душевной! Он ведь хорлостяк.
— И трусы?
— Твои же стираю! А чем его хуже? И сам — тебя?
— Тем, что ниже званием и мент, а я силовик!
— Поэтому и срываешь зло на беззащитных зверушках?
Только теперь до Дроздова дошло: он и впрямь соответствует не только своей фамилии, но и имени — Витёк. Его жена состояла в обществе защиты животных. Так они и познакомились — в зоопарке. Вот только он тогда не уточнил, что заядлый охотник. Выходит — мстила.
— С ним изменила! Рога наставила!
— Ты сам их себе, развесив в доме по стенам, кретин! Олень, блин! — запричитал старшина, не помышляя спускаться со столба.
— Кретина я те так и быть прощу, и даже измену с женой, но за оленя ответишь мне, лось!
— Сам такой…
— Ой…
На них выскочили рогатые животные.
— Терь только держись, охотничек! — зашёлся старшина. — Они за тобой — не иначе! Явились мстить!
Прапорщик спохватился — и пока не слишком поздно. Район был знаком ему, а раз встретил соседа и жену, жил здесь неподалёку — кинулся в подворотню. Ему требовалось его охотничье оружие. Карабин — вот что сейчас заботило его больше всего. И впрямь шанс пострелять всех зверей в городе, и даже не надо выезжать в лес для данной цели и уж тем более платить деньги за будущий трофей. Обнаглел.
Во дворе также ни одной живой души, а в песочнице мимоходом заметил звериные следы. Наследили зверушки. Охотник уже знал, куда девались, шёл по следу.
Вот она родная дверь. И стучать не надо, ключи есть. Осталось открыть. Витёк ухватился за ручку и… вставлять ключ не потребовалось. Дверь сама собой открылась легко безо всякого нажима.
— Кто здесь? А ну выходи! — объявился он в прихожей, переступив порог родной квартиры. Двери комнат закрыты. Неужели воры обнаглели и залезли к сотруднику ФСБ. Им же хуже. Но нет, в зеркале трюмо Витёк краем глаза уловил низшую ветвь эволюции человечества. И в следующий миг оно разлетелось на осколки.
Кто-то выстрелил в его отражение. И кто — знал не понаслышке.
— Гамадрилы-ы-ы… — осознал он: животные устроили ему засаду, обнаружив кладбище фауны. А на их удачу явился "палач".
Витёк кинулся за дверь в ту комнату, где у него находился металлический сейф, выполненный по спецзаказу, и ничем не отличался внешне от обычного шкафа. Но прежде требовалось вскрыть, а напоролся на засаду.
Последовали новые выстрелы в исполнении той макаки, что скрывалась за шторами. И выскочила. Одного не рассчитала: обойма закончилась — в ней патроны. Поэтому прогремел одиночный выстрел, а она продолжала жать на спусковой механизм, не понимая, почему вдруг оружие в её лапах давало осечку за осечкой.
В исполнении прапорщика последовал ответный выпад и не рукой, а ногой по голому и красному заду маками. Он вышиб её из квартиры в окно. Теперь мог спокойно воспользоваться оружием в сейфе. Не тут-то было. Ему пришлось закрыться в нём от обезьяньего пахана в обличие гориллы. А с ним на пару у Дроздовых промышлял ещё и орангутанг, изучая обстановку. Даже забрался в компьютер, выясняя кое-что. И не обнаружив больше никого, они посчитали: макака вывалилась вместе с прапорщиком с пятого этажа. Скрылись.
Витёк едва не задохнулся в сейфе, заряжая полуавтоматический карабин. В руках счастливого обладателя оказалась "САЙГА 20К" соответствующего 20-мм калибра патронами.
— Вот теперь поговорим на равных! — осмелел он, меняя повседневный мундир с пагонами на охотничий наряд.
Боеприпасов хватало. Человеком Витёк был запасливым. На охоту без сотни патронов никогда не ходил, а и ножи любил, поэтому у него всегда было два. Да и куда без пистолета. Привычка по работе. Его также повесил на пояс. И запасные обоймы.
Не забыл и про раскраску лица. Одно слово — Рэмбо, правда, русского разлива. Имелся небольшой "трудовой мозоль" на манер пивного животика, да и сзади кое-что также торчало, отвисая к земле. Благо не то, что обычно проваливалось в трусы.
А тут новые гости. Испугаться прапорщик не успел, зато его жена. Это она стреножила его во второй раз в прихожей.
— Мартышка! — не сдержался он — на словах. А мог и иначе, держа оружие наготове.
— Витёк! Ты куд-куда? — закудахтала она.
— Не твоего ума, курица… — отметил он про себя. А "петухов" по долгу службы недолюбливал. — С дороги!
— Не пущу! Только через мой труп! — встала жена грудью на проходе.
— Ну что же, как будет угодно…