— О господи! — Крис отшатнулся, словно его самого ударили.
— Потом он ушел, а через два дня вернулся и сказал, что, если я не заплачу тысячу фунтов через неделю, он возьмет мои письма к нему и покажет их…
— Шантаж! — воскликнул Крис. — Мы это быстро прекратим. Я знаю одного хорошего юриста и…
— О, я этого не вынесу, — простонала Гвен. — Я умру от одной мысли, что нужно идти в суд…
— Ваше имя не будет оглашено, — убеждал Крис. — А если вы этого не прекратите, он выманит у вас все деньги, до последнего пенни, и доведет вас бог знает до чего…
Но Гвен не слушала. Она была охвачена безотчетным непостижимым страхом. По-видимому, «Джиму», кто бы он там ни был, удалось так запугать ее, что страх передним побеждал все остальное. Крис продолжал говорить, больше для того, чтобы успокоить Гвен звуком своего голоса, так как убедить ее он не надеялся. Какой смысл аппелировать к разуму, когда человек весь во власти бессознательного страха?
Как тут поступить? Первой мыслью Криса было, естественно, связаться через Ротберга с полицией, арестовать «Джима» и посадить его в тюрьму. Но одно упоминание о полиции снова ввергло Гвен в неистовую истерику. Тщетно Крис пытался убедить ее, что она не совершила никакого преступления, что полиция с большой охотой придет ей на помощь и схватит настоящего преступника. Совершенно бесполезно. Мысль о том, что «узнают люди», была для Гвен страшнее пожизненного заключения. Крису пришлось призвать на помощь всю свою силу воли, чтобы помешать ей тут же выписать «Джиму» чек на большую сумму.
— По крайней мере, — сказал наконец Крис, — разрешите мне привести сюда моего друга — адвоката?
Ни в коем случае! Слово «адвокат» вызвало почти такой же ужас, как «полиция». Крис не знал, что и придумать, чтобы воздействовать на нее.
— Нельзя же быть такой глупой! — резко сказал он. — Вы хотите, чтобы вас шантажировали или нет?
Гвен горестно замотала головой в знак отрицания.
— Отлично. Но в таком случае нужно что-то предпринять, не так ли? Нужно проявить хоть немного мужества и воли. Взглянуть опасности в лицо.
Гвен возмущенно сказала, что мужества у нее сколько угодно — разве она не доказала этого, послав за ним? Но когда Крис принялся набрасывать план действия, Гвен стала проявлять все что угодно, только не мужество.
Однако, как указывал Крис, необходимо было что-то сделать, и они наконец выработали компромиссный план, который Крис принял с некоторой опаской, потому что он казался ему рискованным и глуповатым. Но, принимая во внимание истерическое состояние Гвен, это казалось единственным выходом.
Крис немедленно с большим увлечением начал готовиться к действию и был даже несколько удивлен, обнаружив, что получает большое удовольствие от сознания, что делает что-то нужное. И хотя он непрестанно напоминал себе, что в это время бедняга Гвен переживает все муки страха, чувство радости не покидало его.
Оживленный обмен телеграммами с мистером Хоудом привел этого молодого человека в Лондон. Крис тщательно и подробно объяснил ему ситуацию и уговорил его помочь Гвен. Затем они нанесли визит Ротбергу, и Крис искусно навел разговор на шантажистов и на то, как с ними следует обходиться. Ротберг был высокого мнения о своей юридической осведомленности, и ему приятно было поразить юнцов своими знаниями. Он, ничего не подозревая, пошел на приманку и прочел им крайне ценную лекцию на эту тему.
— Ну как, вы все поняли? — торжествующе сказал Крис, когда они вышли из конторы.
Хоуд кивнул.
— Смотрите, ничего не забывайте, а главное, не переигрывайте.
Через несколько дней Крис с Хоудом и со взятым напрокат диктофоном сидели за большой кожаной ширмой в гостиной Гвен. Они услышали, как вошел «Джим», и у Криса сердце екнуло от дурных предчувствий, когда он услышал растерянный голос Гвен и понял, что она совершенно забыла все его наставления относительно того, что ей следует говорить. К счастью, со стороны «Джима» все шло гладко, как по-писаному, и вскоре Гвен стала очень искренне умолять о возврате писем. Они услышали, как «Джим» извлек их из кармана и предложил возвратить их за тысячу фунтов. Они услышали также, как он стал угрожать, что, если она не заплатит, он «покажет их тем, кому она навряд ли хотела бы их показывать».