Он нагнулся как можно ниже, чтобы вызвать прилив крови к голове, борясь с головокружением. Он был почти убежден, что это неправда, что нечто, заставлявшее его лишиться чувств, сейчас пройдет, что оно уже проходит. Но это «нечто» не было, не могло быть тем, о чем говорила Жюли.
Через минуту или две он снова обрел способность сидеть прямо; но он был бледен и весь дрожал. Жюли по-прежнему была перед ним, сгорбившаяся в безнадежный комочек истерзанной отчаянием плоти. Он снова услышал пронизывающий сердце звук ее рыданий, в котором звучала такая беспомощность перед лицом несчастья, что ему захотелось крикнуть, чтобы заставить ее замолчать. Неужели это правда, неужели это возможно? Она, во всяком случае, верила этому. Нужно выяснить, в чем дело.
— Жюли! — прошептал он.
Она или не слышала, или не могла ответить. Он видел ее прекрасные, тщательно уложенные волосы, которые казались такими живыми и юными, тонкую склоненную шею, в которой было столько трагического пафоса, — так, должно быть, склонялась на плахе шея Анны Болейн, — видел восхитительное изящество ее пальцев и обнаженной руки. Никогда раньше он не сознавал с такой ясностью красоту своей сестры: это было нечто слишком хорошо Знакомое, слишком само собой разумеющееся. «Мы ценим только то, что теряем, — беспомощно подумал он. — Возможно ли, что она потеряна, что ее прекрасное тело, такое живое и здоровое на вид, уже тронуто болезнью, обречено на ужаснейшее безобразие и разложение?..»
И, о господи, она ждет ребенка!
Ужас этой мысли вывел Криса из оцепенения. Он вскочил и принялся лихорадочно расхаживать взад и вперед по своей маленькой комнате. Возьми себя в руки, возьми себя в руки. Необходимо что-то сделать. Но что?
Он подошел к полке и, взяв карманный медицинский справочник, заставил себя твердой рукой перелистывать страницы. Он читал слишком быстро, не вникая в смысл, пока не дошел до слов: «Значительный процент женщин (по некоторым подсчетам свыше половины) заражаются от мужей…» Он сердито взглянул на эти слова и стал читать дальше… Но это было слишком длинно, полно специальной терминологии, сложно и — для человека, ищущего надежды, — слишком пессимистично. Он отбросил книгу в сторону и вернулся к креслу.
— Жюли! — повторил он, но на этот раз гораздо громче, твердым голосом.
— Да? — слабо ответила она.
— Что случилось дальше, когда ты побывала у французского доктора?
— Я… я была вне себя. Сказала, что я не… не верю ему, что это его грязное французское воображение. Тогда он рассердился и накричал на меня. Он сказал, что я могу обратиться к любому специалисту, он знает, что его диагноз правилен. И он сделал мне вливание.
— А дальше что?
— Я очень испугалась, на следующий день села на аэроплан и здесь пошла к одному лондонскому профессору.
— И он подтвердил этот диагноз?
— Да.
— И сразу начал лечение?
— Да.
— Тогда еще не все потеряно, — сказал Крис, стараясь говорить убежденным тоном.
Жюли подняла голову и повернула к нему белое заплаканное лицо.
— Ты просто стараешься ободрить меня?
— Я стараюсь ободрить тебя, — решительно сказал Крис, — но говорю только чистейшую правду. Если захватить болезнь вовремя, то можно спасти и тебя и ребенка.
— Откуда ты знаешь? — живо спросила она.
— Знаю, потому что одним из моих занятий в жизни было читать о подобных вещах, — ответил Крис, — а во всех медицинских книгах настойчиво говорится, что своевременно принятые меры обеспечивают полное излечение.
— Ты в этом уверен?
— Разве твой доктор не говорил то же самое?
— Да, но я ему не поверила.
— А я советую тебе верить ему. И советую выполнять его предписания как можно точнее и тщательнее. Тогда ты будешь такой же здоровой, как до болезни, и ребенок родится здоровый. — Крис отметил, что Жюли слушает его с напряженным вниманием и с почти детской доверчивостью и надеждой. Он продолжал: — Так что считай это дело решенным. Это будет, конечно, очень нудно и утомительно, но тут все дело во времени и настойчивости. Так что выбрось из головы всякие опасения по этому поводу. Медицина сделает все возможное, но многое зависит и от твоего мужества и терпения. Тебе придется посвятить по крайней мере год борьбе с этим. И ты победишь, я знаю, что ты победишь.