– Миша.
Она взяла его за руку и тут же одернула, будто внезапный ток от голых электропроводов прошелся по телу.
Ладонь коснулась холодной кожи.
Рука уже успела окоченеть.
Дыхание перехватило. Сердце на мгновение остановилось, а потом забилось вновь. Боль запульсировала в висках в то время, когда разум отказывался верить и потребовал коснуться парня еще раз.
Пальцы дрожали, боясь вновь коснуться холодной кожи.
Наталья повернула голову.
Балкон стоял закрытым.
Сердце ее рухнуло, и пальцы вцепились в руку мальчишки, тряся ее, как игрушку. Кисть повисла будто тряпичная. Пульса на запястье не было. Сама рука окоченела и на ощупь отдавала легким холодком.
Земля ушла из-под ног, и Наталья рухнула на пол перед диваном.
– Миша!..
Она выпустила запястье сына.
Кисть невольно упала на живот.
На лице юноши застыла предсмертная улыбка.
– Миша!..
Перед глазами все поплыло.
Сердце грозило выпрыгнуть из груди.
Слезы брызнули из глаз.
– Миша! Миша! Просыпайся!
Она вцепилась в широкое плечо и принялась толкать бездыханное тело.
– Миша, проснись! Миша, НЕТ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ!
Ее голос перешел на вопль.
Душа рвалась наружу, а слезы текли куда попало.
– Миша, НЕТ!
На крик из спальни выскочил Юрий.
Он оторопел от увиденного.
На диване лежал парень, веки его были прикрыты, жуткая улыбка украшала бледное лицо.
Он не дышал.
Юрий подхватил безумно кричащую женщину за подмышки и оттащил ее от дивана.
– Миша умер! Миша умер!
Мужчина посадил сожительницу у стены и бросился к лежащему на диване юноше.
Потрогал пульс на шее и досадно цокнул.
“Готов…”
Наталья билась в истерике, закрыв лицо руками. Она то выла как волк, прижав колени к груди, то на мгновение успокаивалась, будто засыпала. Раскачивалась из стороны в сторону, вцепившись пальцами в волосы.
– Нет… Мой сын… Нет…
Юрий тем временем набирал номер “Скорой”.
– Молодой человек. Да. Приезжайте. – И положил трубку.
– Все же было хорошо… Почему?.. Почему?.. – бормотала себе под нос женщина, продолжая раскачиваться из стороны в сторону.
Юрий присел рядом с ней и молча обнял.
Наталья пришла в себя уже в морге.
– С вами все в порядке, Наталья Михайловна? – рядом стоял санитар и водил перед ее носом ваткой, смоченной нашатырем.
– Да вроде все… нормально…
Голова сильно болела.
Перед глазами все плыло.
Разум пребывал в каком-то тумане, отказываясь приходить в себя.
Внезапная мысль как молния пронзила мозг, и женщина вскочила:
– Где?! Где мой сын? Что с ним?..
Санитар растерялся:
– Мне очень жаль, но ваш сын умер. Полчаса назад мы привезли его сюда, и, честно признаться, мы сильно испугались за ваше состояние. Вы так в него вцепились, что нам пришлось силой отрывать вас от носилок…
Наталья медленно осела на скамейку, стоящую в коридоре.
– Этого просто не может быть… Я… Я думала… Это какой-то… страшный сон…
– Мне искренне жаль, Наталья Михайловна. Примите мои соболезнования.
Она вцепилась пальцами в волосы и опустила голову на колени. Мир весь сузился до маленькой точки, а затем и вовсе перестал для нее существовать. Слезы текли по лицу. Руки мелко задрожали. Стало знобить – не от холода в помещении, а от осознания происходящего. Разум пытался отыскать хоть какую-то причину, хоть какую-то зацепку, объяснение, что все происходящее – бред, чья-то дурная шутка.
“Он не мог умереть… Он не мог умереть…”
– …Потребуется полное исследование, чтобы понять, что послужило причиной смерти, – голос медика доносился откуда-то со стороны и казался чужим, – но как только мы закончим, мы тут же вам позвоним.