– Вы можете привезти его обратно? – Наталья разлепила слипшиеся губы, голос ее дрожал, как осиновый лист. – Чтобы я могла попрощаться с ним… по-человечески… – и тут эмоции взяли вверх: – Хоть я и не верю, что он умер!.. Этого просто не может быть! Возможно, это умер кто-то другой, но не мой сын!..
– Нам искренне жаль, Наталья Михайловна. Потерять ребенка – самая страшная вещь для матери…
И санитар удалился, оставив женщину наедине со своими мыслями и эмоциями.
Губы дрожали.
С темных ресниц сорвалась очередная слезинка и одиноко покатилась по щеке.
В глазах дрожали капельки слез.
Словно маленькая девочка, Наталья закрыла лицо руками, выпрямившись и ощутив спиной холод больничной стены. Она часто-часто дышала, чувствуя, что сердце в любой момент может не выдержать и остановиться. Всхлипывала, собирая остатки сил, и вновь разразилась рыданиями, оставшись наедине с пустотой.
Юрий подошел к ней.
– Нам пора…
Тут нервы у Натальи не выдержали:
– Ты говорил мне, что она все исправила! Ты обещал мне, что мой сын будет здоров! Но мой сын здесь, и он здесь по твоей вине! – она напирала на него, сжав пальцы до побеления. – Я никогда – слышишь? – никогда не прощу тебе смерть моего сына! Я не хочу тебя видеть! Убирайся вон из моей квартиры!
Юрий обнял ее, прижав к себе.
– Я не думал, что все настолько серьезно! – произнес он, поглаживая сожительницу по голове. – Я просто думал… я думал… Это какая-то идиотская шутка!..
Наталья била его кулаками и пыталась вырваться, однако силы покинули ее, и руки беспомощно повисли.
Она продолжала громко рыдать.
От истерики голос сел.
Голова кружилась, и снова из-под ног ушла земля.
Юрий успел подхватил женщину подмышки и аккуратно посадить на лавочку.
– Врача! Врача!
Выбежавший на крики медик помог привести женщину в чувство.
– Езжайте домой, пока ей совсем не стало плохо, – сказал он.
– Я никуда не поеду, – вяло отреагировала Наталья.
– Вам нужно отдохнуть, иначе случится непоправимое. – Санитар развел руками.
– Оно уже случилось! Мой сын здесь! И мне плевать, случится ли со мной что-то или нет! Для меня жизнь с сегодняшнего дня закончена!
– Наташа… – Юрий попытался успокоить сожительницу.
– Да пошел ты! Да пошли вы все к черту! Ненавижу тебя! Ненавижу!
Перед глазами по-прежнему все плыло. Голова раскалывалась на части. Лицо сильно опухло. Руки мелко дрожали. Пальцы, слабые из-за истерики, держали носовой платочек. Заплаканными глазами она следила, как врач вставляет в вену шприц с успокоительным, и губы ее дрожали.
– А теперь езжайте домой. Мы вам сообщим, когда все будет закончено.
Юрий помог ей выйти из морга на улицу.
Холодный ветер больно ударил в лицо, развевая растрепанные волосы.
– Я сообщил Саше о произошедшем. Она пообещала помочь нам все организовать.
Наталья поправила рукава куртки и, хмыкнув, направилась в сторону дороги, не смотря на сожителя.
– Ты куда?..
– Домой. А ты иди куда хочешь. Я дойду сама.
Юрий всплеснул руками.
– Я знаю, что в этом есть моя вина, но уже ничего не исправишь…
– Когда вернешь мне сына, тогда и поговорим!
– Как ты себе это представляешь?
– Мне плевать на тебя, понимаешь?! – Наталья остановилась. – Сейчас меня волнует только одно – похороны моего сына! А ты делай все, что тебе вздумается! Чао!
На улице по-прежнему стояли морозы. Утром градусник показывал минус тридцать. Спустя пару часов ртуть опустилась еще ниже. Холод больно щипал щеки, пальцы сильно замерзали и краснели, но женщина упрямо шла по опустевшей дороге. Выходные после праздников, все сидят по домам и провожают последние веселые деньки. Для женщины в этот момент и сам праздник, и сам мир с людьми и их проблемами перестали существовать.
“Моего сына больше нет… Почему? Почему я не слушала его, когда он просил бросить меня Юрия?!”