Саша сидела в комнате вместе с дочерью.
Девочка еще спала.
“Какой же ад… И этот ад устроила я сама…”
Вчера гостей было много. Они все приходили и приходили, оставляя после себя выпивку, цветы, венки, пустые слова. Люди становились размытыми силуэтами в заплаканных глазах матери, оборачивались тенями, прячущимися в углах затуманенного сознания, их телодвижения – пылью, а реплики незначительными, ведь им не удастся вернуть ее сына.
Красивые речи, но абсолютно бессмысленные.
– Мам?..
Наталья сидела за столом и смотрела на прозрачную бутылку, дотрагиваясь до нее кончиками пальцев.
– Что?
– Это не выход!.. – Саша развела руками.
Наталья ощутила невиданное ранее раздражение. Гнев, как этот спирт, разлился по венам, не давая и долю секунды, чтобы разум одернуть ее от следующих слов:
– Как ты меня достала! Оставь меня уже в покое! – и тут же испугалась.
Осознавать, что тебя раздражает собственная дочь, тяжело, но боль смело перечеркнула эти мысли.
“Саша всегда была на втором месте. На первом месте для меня всегда был сын. А теперь… Его больше нет!..”
– Что ты докопалась до меня?! Не видишь, что ли, насколько мне плохо?
Она продолжала напирать на девушку, которая от растерянности не могла ничего сказать.
– Отстань от меня! Уйди! Оставь меня с ним! Ты мне не нужна! Уходи!
Этот словесный поток нельзя было остановить. Кровь закипала все сильнее, пальцы белели от сильного сжатия, а лицо сделалось красным, как от январского мороза.
Александре ничего не оставалось сделать, как развернуться и уйти в комнату.
Наталья рухнула на стул и разрыдалась, закрыв лицо руками.
– Что за крики?
Женщина вздрогнула, услышав знакомый голос.
Юрий стоял на пороге квартиры с венком и букетом.
– Явился, не запылился… – Саша вышла из спальни, сложив руки на груди. – А нам сказали, что ты больше не вернешься.
– Кто сказал?
– Дочь твоя. Ольга.
– Оля?..
– Да-да, Оля…
– Послушайте, я ничего такого не говорил и собирался проводить пасынка в последний путь…
– Который умер из-за тебя? Умно.
– Давай не будем сейчас об этом! Его больше нет, и…
– Что – “и”?
– Вы своим поведением доставляете покойному больше проблем, чем себе!
– Саша, – Наталья появилась в проходе между кухней и коридором, – отстань от человека. Пусть попрощается и уходит.
Женщина смерила бывшего сожителя пустым взглядом и вернулась на кухню.
Александра фыркнула и, забулькав от ярости, едва удержалась от гневных речей.
Юрий подошел к гробу и поставил около него венок.
Букет положил на грудь юноше.
– Спи спокойно, сынок…
Юрий осторожно зашел на кухню.
Наталья стояла спиной к нему, у окна, и вытирала бегущие градом слезы.
– Ты как?
Раздался вздох.
– Никак. Уходи.
– Я не могу оставить тебя в таком состоянии.
– Уходи! – Наталья резко развернулась и, схватив первую попавшуюся вещь, швырнула ее в бывшего сожителя. – Уходи! Уходи!
В растерянного мужчину полетела очередная вещь, затем вторая, третья, четвертая, и бедняге пришлось выставить вперед руки, чтобы что-то ненароком не прилетело ему в голову.
– Я тебе этого никогда не прощу! Уходи!
Юрию пришлось ретироваться.
Наталья сползла по стене на пол, закрыв лицо руками.
Саша подбежала к ней и, насильно подняв с пола, поднесла стакан с валерьянкой.
– Выпей. Тебе полегчает.
Наталья залпом выпила предложенную валерьянку и на некоторое время успокоилась.
Аня запрыгнула в автобус, и дверцы за ней захлопнулись.
Пассажиры сразу обратили внимание на перепуганную взъерошенную девушку. У той дрожали руки, она постоянно оглядывалась, проталкиваясь сквозь стоящих людей, часто-часто дышала, а сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Хотелось спрятаться в самом темном месте, накрыть голову руками и плакать – то ли от страха, то ли от отчаяния…