Наталью качало, как осиновый лист на ветру.
Голова закружилась, и она внезапно рухнула на землю без сознания.
Аня с трудом заставила себя умыться. Она сорвала с головы наушники, в которых звучала грустная музыка, и осмотрела комнату, в которой стояла кромешная тьма. Вечером дискомфорт вернулся с новой силой, ударив по груди, заставляя забыть обо всем. Слезы капали на белоснежные листы тетради, и девушка отшвырнула ручку, включив музыку на полную мощность.
Звуки пианино соединились с гитарой, создавая атмосферный эмбиент, позволяющий погрузиться в пучину эмоций. Аня словно пребывала в бездонном океане, вытянув руки в разные стороны и закрыв веки. Вода обволакивала тело, прикрытое белоснежным платьем, больше похожем на саван. Ноги свободно касаются спокойной глади, что приятно щекочут обнаженные стопы. Из ноздрей вырываются маленькие пузырьки воздуха, а волосы, словно водоросли, плавают по земле, слегка касаясь ее.
Аня дошла до ванной, открыла кран и принялась умываться, черпая холодную воду ладонями. Прозрачная жидкость стекала по лицу и шее, оставляя серые следы на пижамной маечке.
Волосы сильно растрепались после дня безумия, и девушка, взяв массажку из прихожей, принялась расчесываться.
“Завтра рано вставать. Пора ложиться, но боюсь, не усну из-за всей этой галиматьи с похоронами”
Нос был забит соплями, и стало невозможно дышать через ноздри, а ходить с открытым ртом становилось неудобно.
– Ты поужинаешь вместе со мной?
Мама лежала на диване и слушала включенный телевизор.
“Она так быстрее засыпает. У нее уже давно бессонница”
– С удовольствием!
– Тогда сейчас нажарим картошки и поедим. А потом спать. Завтра рано вставать. Ты таблетки приняла или еще нет?
– Пока нет.
– Тебе их надо принимать до еды, помнишь?
– Помню.
– Ты сахар-то измеряешь?
– Стараюсь…
– А как ты себя вообще чувствуешь?
– Все нормально, Аня! Не нужно обо мне так беспокоиться!
Аня хмыкнула и удалилась на кухню. Вытащила из холодильника несколько небольших картофелин и принялась их чистить, включив горячую воду на фоне. Потом поставила на раскаленную конфорку сковородку, полила маслом и порезанный картофель отправила жариться, а сама решила присоединиться к матери, чтобы избавиться от гнетущего состояния.
Через полчаса на столе в комнате появились две тарелки с жареной картошкой.
Аня вытащила бутылку колы из холодильника и отпила немного, прогоняя сухость во рту после курения.
На телефон пришло сообщение:
“Когда?”
Девушка села рядом с мамой и без лишних слов приступила к ужину. Ей не хотелось о чем-то разговаривать. После плотной еды она убрала тарелки, заставила матушку выпить лекарства и лечь спать, а потом сама удалилась в спальню, чтобы залезть под одеяло и погрузиться в мир грез.
Голова болела от бесконечных рыданий. Порыскав в аптечке лекарство от боли, превозмогая душевные терзания, Аня укрылась одеялом, выключив верхний свет. Тьма окутала комнату и навалилась свинцовой тяжестью на веки.
Сон долго не хотел приходить. Разум отбивался от тяжелых мыслей, давящих на психику и вызывая очередной приступ головной боли. По лбу потек пот как при простуде. Пальцы похолодели, как и ноги, плотно укрытые теплым одеялом.
Аня повернула голову.
В темном углу спальни стояла чья-то тень. Силуэт из темноты напоминал высокого человека в строгом костюме, но без лица. Руки его утопали во мраке, или, возможно, он прятал их в карманах брюк. Увиденное парализовало девушку, и от страха она не могла пошевелиться, вперившись взглядом в призрачного незнакомца. Тот подошел ближе, и в глазах Анны отразилось изумление.
“Это тот юноша, который лежал в гробу…”
Он хмыкнул и исчез.
Аня заснула.
Наталья с трудом пришла в себя.
– Да уберите вы эту гадость!.. – вяло отреагировала она на нашатырь. – Лучше водки…
Кто-то заботливый поднес ей стакан со спиртным.
Наталья залпом выпила содержимое.
– Вы как, Наталья Михайловна?
– Жить буду… к сожалению… А что было-то?