Когда его оставили наедине с этим местом, он стоял, выпрямившись во весь рост, и пристально рассматривал новую, уже постоянную для него, обитель. Призрачный взгляд отмечал каждую деталь – по кладбищу шел, сгорбившись, старик, с фонарем в руке, бормотал что-то, потом начал петь низким утробным голосом. Потом внезапно исчез, провалился сквозь землю, и парень увидел, как сгусток тьмы проник в холмик, украшенный высохшей травой и снегом, просочился в щель между крышкой гроба и его дном, и впитался в кости. Гроб разложился не до конца, древесина сгнила, а потом высохла, превратившись в ящик с сгнившей наполовину тканью. Время потрепало саван, и белоснежная ткань стала черной, как ночь.
– Vita aeterna, vita infinita…
– No me mordades agora…
– Haec est transitus ad novum gradum…
Странные призрачные существа, больше похожие на сгустки мрака, передвигающиеся размытыми движениями. Обычным взглядом их сложно поймать – как галлюцинация, возникшая из ниоткуда и пропавшая в никуда. Простые обыватели не услышат монотонного бормотания, больше похожего на бессвязный бред. Игра слов, понятная только постояльцам.
– Ты новенький?
Парень вздрогнул и обернулся.
За соседней плитой пряталась старуха в потрепанных лохмотьях.
Ее волосы выглядели как засаленные, испачканные в грязи, пряди.
– Тебя вчера не было. Ты новенький?
Михаил кивнул.
– Не стесняйся, мальчик, ты можешь говорить. Среди своих тебя услышат. Это живые слишком тупы, чтобы нас слышать…
– А чего вы здесь делаете? Вы же должны быть в царстве мертвых!
Старуха засмеялась.
– Тебе тоже рассказывали сказку про сорок дней? Иисус Христос сорок дней постился, чтобы отправиться к Отцу! – ее голос звучал низко. – Отличная сказка, придуманная алчными священниками! Царство мертвых давно закрыто для нас. Мы, как прокаженные, торчим среди живых, потому что мы грешны. А там, – старуха ткнула пальцем в небо, – только избранные, только чистые духом создания…
– Такие, как я, например? Я же ничего страшного еще не совершил.
Старуха рассмеялась.
– Ты проклят! Твое место здесь.
Тут они услышали крики и обернулись.
Сумеречное создание тащило за собой гниющее тело. Оно волоклось по земле и при этом не оставляло после себя следов, словно останки были наваждением, плодом больной фантазии.
Странное существо в балахоне скрылось за поворотом, в лесополосе, где находились другие, более старые, захоронения.
– Кого-то убили?
Старуха взглянула на Михаила.
– Ты что-то чувствуешь? Страх?
– Непривычно, да…
– Это он тащит самого себя. – Старуха хихикнула, заметив недоуменный взгляд парня. – Он не согласен с местом, где его похоронили. Он уже много лет перетаскивает свое тело в то место. – Она кивнула на лесополосу.
– А что там?
– Его возлюбленная.
– А где его похоронили?
– В самых последних рядах. – Старуха махнула рукой в сторону холмистой долины.
– А разве такое возможно?
– Привыкай! – старуха снова засмеялась.
Михаил поморщился от ее тона.
– А ты где похоронена? И что ты здесь делаешь? И самое главное – что это за проклятие, про которое все говорят?
Старуха заулыбалась:
– Тебя убили обрядом, но каким именно, сказать не могу…
– Вуду.
– О, так ты знаешь? Почему тогда ты умер?
– Не успел…
– Я твоя соседка. Видишь вон тот крест металлический?
Он повернулся и увидел рядом могилу с металлическим крестом. На нем была прибита фотография бабушки, никак не похожей на отвратительного вида старуху.
– Я стала такой за год. А умерла я от голода. Родственники замучили. И теперь я постоянно скитаюсь в поисках еды.