– Мне очень жаль…
– Жалость к нам неприменима. Жалостью можно навлечь еще больше проблем. Пусть живые за нас радуются, а не жалеют. Хотя насчет тебя, мальчик, я бы действительно сказала, что жалею. Тебе бы жить, а не находиться среди нас, старых костей.
– Мне тоже было приятно с вами пообщаться.
– Ты можешь прогуляться. Ты можешь перемещаться между могилами и не только. Ты можешь проникнуть в любой дом и тело. Живые ограничены наукой, а вот мы – нет.
– Спасибо.
– Хозяин здешних мест очень суровый. Не нужно его злить. Тут хоронят всех подряд, наплевав на правила и традиции. Моя могила рядом с той, что повесилась. Еще через два ряда похоронен убийца. Мы их гоним, но они не уходят.
Михаил кивнул.
– Понятно. Это все?
– Если понадобится помощь, я рядом.
Парень, устав от болтовни соседки по захоронению, решил прогуляться, выйдя за ограду. Ветер прогуливался по пустынному заснеженному полю, а потом резко налетел на могилы, пытаясь сорвать с них полотенца, а с венков темные ленточки. Кресты покачивались под силой стихии, но, твердо закопанные в землю, они продолжали стоять.
Михаил направился по занесенной снегом тропинке вглубь кладбища. Под ногами не раздавался знакомый скрип и не оставались следы от темных коричневых туфель. Хотя ступал он ровно. Ноги не утопали в больших сугробах, проходили насквозь, не чувствуя холода. Он дошел до линии электропередач, а потом свернул у давно заброшенной могилы, на которой остался лишь ржавый каркас.
Деревья, что склонились над захоронениями, не тронули его за макушку и даже не пошевелились, когда он поднял руку.
Ветки прошли через ладонь, и Михаил недоуменно посмотрел на свою руку, ничего не понимая.
– Ты теперь сущность без тела. – Он обернулся и заметил маленькую девочку, стоящую неподалеку. – Точнее, твое тело под землей, но оно уже мертво…
– О, что ты тут делаешь? Ты тоже…
Малышка засмеялась и бросилась бежать.
“Жалко детей, которые умерли. Они ни в чем не виноваты”
Тропинка вывела парня в центр кладбища, где скопилось воронья, бродячих животных, милых на вид кошек и странных существ, лица которых оказались закрыты безумными масками: верхние части черепа раскрашены светящейся краской или прикрыты платками с разнообразной символикой. Некоторые сидели на металлических столиках, болтая ногами в разные стороны или разговаривая с соседями по участку.
Одна сущность играла на флейте, а вокруг нее собрались птицы, внимательно слушали мелодию.
– О…
– Смотрите…
– Новенький…
Бродячие собаки, прижавшись к земле, обернулись призрачными созданиями, поспешившими к парню.
– Мы видели…
– Его вчера привезли…
– Хотим пощупать…
Михаил смутился и попятился назад, когда духи, выставив руки вперед, направились к нему.
– Ну чего пристали к человеку? – сущность, игравшая на флейте, отложила ее. – А ну прочь! Иначе я нажалуюсь на вас Хозяину!
Призраки заскрипели зубами и, превратившись обратно в собак, убежали.
– Не обижайся на них. Это умершие психбольные, на них иногда находит.
– Умершие психбольные?
– Это Хозяин им придал такую форму. Кусаться не кусаются, но надоедают своим лаем.
– Наказание?
– Наоборот. Они охраняют наш покой, пока живые тут гуляют.
– Неприятно, наверное, быть собакой…
– Это у них надо спросить. И это просто мелочевка по сравнению с теми, кто охраняет покой Хозяина.
– Я уже не первый раз слышу про Хозяина…
– Это местное божество. Играть с ним не советую.
– Почему?
Сущность прищурилась:
– Видишь вон тех ребят в балахонах и без лиц?
Михаил обернулся.
На вид мрачные существа в черных рясах, укрытые капюшонами, из-за которых сложно разглядеть лица. Подолы волочились следом по земле, смешивая застывшую глину со снегом и оставляя продолговатые следы. Создания то плакали, то завывали, словно волк на луну, падали на колени, затем вставали и продолжали ходить по кругу, будто заколдованные.