― Йонас… ― шепнула Юдит, с сочувствием касаясь его плеча. Он услышал характерное подвывание, с которым успел ознакомиться за ночь, проведенную с Юдит: она снова разревелась.
― Успокойся, ― попросил он, тут же беря себя в руки. ― Не можем же мы вдвоем раскваситься, правильно? Мы не должны сдаваться, Юдит. Так что перестань плакать и возьми себя в руки. ― Он уже не понимал, что несет, просто поддался необходимости поднять ей настроение: ― И вообще, еще ничего не кончено! Во-первых, они сказали, что не хотят меня убивать. Во-вторых, они сами признались, что такого красавчика еще поискать надо! ― На этих словах Юдит фыркнула сквозь слезы. ― А знаешь, что самое главное?
― Что? ― Юдит подняла на него заплаканные глаза.
«Как бы мне хотелось коснуться тебя, ― подумал Йонас, ― убрать прилипшие к щекам волосы, поцеловать. Жаль, что мы не встретились раньше».
Он прочистил горло и сказал:
― Самое главное ― я должен выжить и отыскать твоего убийцу. Только так ты сможешь продолжить свой путь, а я ― очистить свое имя.
― Ты правда веришь в это? ― Юдит всхлипнула, вытерла лоб и щеки влажным от слез рукавом.
― Во что именно? В то, что я невероятно привлекателен и сексуален?.. ― Улыбка Йонаса сникла. ― Да, я верю, что мы должны выжить. Может поэтому я смог увидеть тебя? Вдруг это какой-то знак?
Юдит кивнула, затем прильнула к Йонасу плечо к плечу. Так они и просидели до того самого момента, пока дверь в комнату с протяжным скрипом не отворилась и на пороге не появился высокий седой старик. Волосы у него странно топорщились, руки, держащие поднос с единственной жестяной кружкой, дрожали. Йонас изогнул бровь:
― Боитесь, я наброшусь на вас?
― Нет, господин, это не так, ― вежливо ответил старикан и поклонился. Йонас покосился на Юдит, и та пожала плечами. Затем Йонас глянул на предложенное питье.
― Отравлено?
― Конечно нет, господин! ― ужаснулся старик, присев перед ним на колени и с блаженным выражением лица протянув ему кружку. Йонас замешкался. Пить хотелось, но стоит ли рисковать? С другой стороны, они могли убить его в любой момент. И, кстати, даже если в этой чертовой кружке яд, может такая смерть лучше той участи, которую они ему уготовили.
Приняв питье, Йонас сделал несколько глотков и выдал:
― Все, теперь мне крышка.
― Не говорите так, пожалуйста, ― с мольбой попросил старик, поднимаясь на ноги. Йонас взглянул на него внимательнее. Чего он так любезничает?
У него внутри заворочалось дурное предчувствие, к горлу подкатила тошнота, и Йонас, поморщившись, сжал зубы. Жидкость, которую он проглотил, полезла наружу, и пришлось приложить невероятные усилия, чтобы не заблевать собственные штаны. Когда приступ прекратился, Йонас вскинул голову и с трудом вздохнул, переведя дыхание. Сквозь бешеный стук в ушах до него донесся раболепный голос:
― Все будет хорошо, господин, скоро все будет хорошо, мучиться осталось недолго.
― Что это значит? ― воскликнула Юдит, но старик ее, конечно, не услышал. Прижав к тощей груди поднос, он поклонился и вышел из клетки. Юдит вскочила на ноги, подавшись следом, раздраженно лепеча что-то на незнакомом Йонасу языке, но не смогла переступить порог, врезавшись всем телом в невидимую стену. Вскрикнув, она упала на пол.
― Ты там как? ― спросил Йонас, предчувствуя очередной приступ тошноты. Юдит поднялась, потирая лоб.
― Иногда я забываю, что умерла. Зато у меня не будет шишки! А вот боль прямо оглушает!
Йонас снова поднял голову к потолку.
― Мне очень жаль, Юдит. Мне очень жаль. ― Он закрыл глаза и почувствовал, как она села рядом. Несколько минут длилось безрадостное молчание, затем Юдит ответила:
― Ты не виноват, Йонас. Знаешь, что самое ужасное во всем этом? ― Когда он посмотрел на нее и увидел слезящиеся глаза, сердце пропустило удар. ― Что я даже не знаю, кто это сделал, и его не смогут наказать. И ты просто… а я… и вот теперь…
Йонас зажмурился, ненавидя себя за беспомощность. Так они и сидели: молча, склонившись друг к другу и наслаждаясь последними крохами тепла. Они оба знали, что эту ночь им не пережить. Йонас чувствовал, что грядет нечто ужасное, может быть, даже хуже смерти. Юдит понимала, что без Йонаса не выживет, ведь все три года она оставалась в мире живых благодаря ему.