Они прижались друг к другу плотнее, думая каждый о своем. «Почему я чувствую ее тепло?» ― думал Йонас, ощущая прикосновение ее плеча к своей щеке, чувствуя, как Юдит механически поглаживает его волосы. Ладонь ее была мягкой, почти невесомой.
Юдит думала о том, как ей вытащить Йонаса из этой передряги, в которую сама его и затащила. Но ведь она не совсем виновна, верно? Она не ожидала, что ей удастся как-то повлиять на происходящее. Она провела целую вечность рядом с Йонасом и ее никто не видел. Она пыталась коснуться его, написать послание на зеркале в ванной, однажды даже пыталась задушить парня, который напал на Йонаса во время прогулки. Она смирилась с ролью бессильного наблюдателя, и сама не понимала, в какой момент обрела силу.
Юдит лишь помнила, как сидела рядом с Йонасом на заднем сидении, а машина плелась по обледенелой дороге. По обеим сторонам рос густой лес, покрытый снегом, и Юдит даже почувствовала холодок, сочившийся от окна, рядом с которым сидела. Тогда она приняла этот холод за дурное предчувствие: куда нас везут, что будет с Йонасом? Что нас ждет на новом месте?
А затем она подумала, как было бы хорошо взять, да и остановить эту проклятую полицейскую машину силой мысли, как было бы здорово несколько раз крутануть ее вокруг своей оси как юлу!
Юдит так глубоко погрузилась в свои мечтания, что очнулась лишь от крика водителя, крика, полного ужаса и отчаяния. Йонас не кричал, открыв рот и тупо таращась перед собой. В его глазах Юдит увидела недоверие и дикий страх. Он полностью оцепенел, вцепившись мертвой хваткой в ручку над дверью. А заснеженный лес за окнами превратился в блеклое расплывчатое пятно…
Юдит вспомнила, как окровавленный Йонас выбирается из разбитой машины; как ползет на свободу, подтягивая ослабевшее тело одной рукой, а другой зажимая бок. Сквозь пальцы проступала кровь, орошая снег алым. Юдит вспомнила, что от вида его крови ее затошнило, и это ощущение вернуло ее в реальность и заставило действовать. Она обязана позаботиться о нем, она вытащит его из ловушки, ― твердила себе Юдит, и сейчас, поглаживая Йонаса по голове, повторяла себе эти слова снова и снова. Она должна что-то придумать. Должна.
Йонас задремал на ее плече, и Юдит старалась не шевелиться. Там, во сне, он в безопасности.
― Я защищу тебя, Йонас, ― пообещала Юдит, опуская руки на колени и сжимая кулаки. ― Во чтобы то ни стало.
Глава 10. РИТУАЛ
От скрипа двери Йонас вздрогнул и проснулся. Он задубел, сидя на полу, и с трудом смог оторвать голову от плеча Юдит, которая, кажется, все это время просидела не шелохнувшись.
― Пора. ― Необъятная фигура Флоры загородила проход. Как и во время последнего визита, она не стремилась входить в комнату. Йонас с трудом разлепил губы и охрипшим голосом произнес:
― Ждете, что я поползу на коленях на собственную казнь?
Кажется, дерзость Флоре не пришлась по душе, потому что с ее лица мигом слетело всякое благодушие. Тем не менее она спокойно ответила:
― Это не казнь, Йонас. Это великий Ритуал, посвященный нашей богине…
― Мне плевать! ― оборвал Йонас. Ему страшно захотелось разозлить Флору, чтобы она вошла внутрь его камеры. Ах, с каким бы удовольствием он снес ее с ног!
― Ты будешь участником события, о котором другие только мечтают, Йонас, ― продолжила Флора. Вдруг уголки ее губ приподнялись. ― Ты ведь мечтал узнать о наших ритуалах, помнишь? Сегодня ты станешь его частью.
Затем она глянула куда-то в сторону и ледяным тоном приказала:
― Хватайте его.
***
Йонас слышал, как кричала Юдит, и почему-то именно этот крик болью прошил его позвоночник. Крик Юдит ― девушки, с которой он стал близок за какие-то два дня, сделал реальность Йонаса острой как осколок стекла. До этого Юдит все время держалась храбро, не унывала, даже неосознанно подарила Йонасу надежду. Глядя в ее глаза, полные решительности, на ее осанку и вскинутый подбородок, Йонас начал верить, что у него действительно есть шанс. Но это было ложью ― никаких шансов. Сейчас его, ослабевшего от голода, вытащили на снег, и он едва не упал на колени. Флора уже стояла здесь, в белоснежном одеянии и с мехами на плечах.
«Не надо, ― подумал Йонас, ― пожалуйста, не надо».
Он судорожно думал о том, сколько всего не успел и сколько у него было планов. Они изменились за время, проведенное в тюрьме, и Йонас регулярно терял надежду, но два дня назад, когда он брел по лесу мимо заброшенного кладбища, надежда обрела более яркие очертания, чем когда-либо. Теперь он не только знал, что такое надежда, но и знал ей цену. Он истекал кровью, но дал себе слово не сдаваться.