Он неосознанно ускорил шаг, и Юдит снова забормотала себе под нос проклятия, то и дело спотыкаясь и проваливаясь по колено в снег. Она словно разучилась ходить, и Йонас дважды вытаскивал ее из сугроба.
― Может перестанешь все время падать? Иначе нас обгонит даже черепаха.
― Здесь темно как в аду! И снег склеивает ресницы.
― Могу на руках тебя отнести, ― сказал Йонас, и прозвучало это как издевательство, но он говорил всерьез: он был страшно напуган увиденной сценой, так что готов был бежать с Юдит на руках до самой границы. Юдит не стала таращиться на него или смеяться, она лишь в очередной раз отряхнула одежду и поклялась, что будет выше поднимать ноги.
Остаток пути они преодолели без проблем, но Йонас все еще ощущал странное давление в груди: должно случиться что-то плохое, что-то ужасное.
Та клетка, та страшная клетка, которая ожидает своего заключенного, все еще стояла у него перед глазами. И что-то подсказывало Йонасу, какое-то странное чувство, будто она для него. Думая об этом, он спешил все быстрее, и смог перевести дыхание только когда выбрался из леса и увидел косую шеренгу небольших домиков, от выбеленных стен которых отражался снег.
Увидев в квадратике своего окна догорающую свечку, Йонас испытал странное чувство, будто он наконец-то вернулся домой и находится в безопасности, хотя понимал, что здесь (особенно здесь) его легче всего отыскать.
Он обернулся к Юдит, которая совсем не запыхалась и дышала так, будто не бродила последние полчаса по заснеженному лесу и не пересчитала носом все сугробы.
― Ну что? ― она деловито отряхнула юбку. ― Больше ты, я так полагаю, не собираешься здесь оставаться?
Он обернулся к ней, решительно приблизился вплотную и оглядел с ног до головы пронзительным взглядом.
― Может быть ты это спланировала?
Юдит не отступила и даже взгляда не отвела. Ее грудь тяжело поднялась и опустилась, почти коснувшись его.
― Ты. Идиот. ― Когда Йонас изогнул бровь, Юдит добавила: ― Я хочу, чтобы ты спасся, ушел отсюда, понимаешь? Тебе здесь не место, пора начать новую жизнь, раз уж у тебя есть шанс!
― Ты, похоже, многое знаешь обо мне.
― Даже больше, чем ты думаешь.
Они еще несколько долгих секунд прожигали друг друга взглядом, затем Йонас отступил к дому.
― Идем внутрь, пока не околели тут оба.
Поскрипывая снегом, они побежали к дому, и когда Йонас захлопнул дверь и подпер ее спиной, он громко сказал:
― Ну, говори. Что здесь происходит? Кто эти люди на самом деле, чем они занимаются, что это была за клетка и какое ты имеешь ко всему этому отношение? Ты не из этих мест.
На последней фразе Юдит непроизвольно фыркнула, да так мощно, что у нее из глаз брызнули слезы.
― Ты все равно мне не поверишь, ― отмахнулась она. ― Кроме того, это невероятно длинная и скучная история. В этой деревне я такая же гостья, как и ты, но уже многое успела понять. Например, что тебе грозит опасность, Йонас.
― Ничего себе не поверю, ― буркнул Йонас, отделяясь от двери и шагая по коридору. ― После того, что я увидел этой ночью, я поверю во что угодно. Очень уж странные эти ребята из «Угла». Просто мне…
― Я помню, ― перебила Юдит, быстро шагая следом, ― тебе некуда идти, ты говорил! А сейчас-то ты куда?
― Мне нужно собрать свои вещи. И позаимствовать у Флоры немного денег. ― На этих словах у Йонаса сжался желудок, но он отмахнулся от этого ощущения. Одним преступлением меньше, одним больше ― какая разница? И все же, несмотря на решительность, он сомневался, когда вошел в комнату Флоры и приблизился к комоду, который собирался обыскать. Юдит стояла рядом и молчала. Йонас даже подумал, что она попытается отговорить его, но нет. Кажется, Юдит не видела ничего плохого в том, чтобы стащить несколько купюр из дома, где жила.
Победив в борьбе со стыдом и чувством вины, Йонас дернул ящик за посеребренную ручку и критическим взглядом осмотрел вещи: комбинации, нижнее белье, носки.