- Тебя что, грузовик переехал? – Скользкий Чак бросил на барную стойку стопку, в которую тут же забулькала текила.
- Хуже, – она залпом выпила порцию спиртного.
- Что случилось? - старый сицилиец терпеливо ждал, когда она начнет говорить.
- Бабаджо хотел меня продать, – Сусика хрустнула шеей и с удовольствием ощутила бодрящее действие сорокаградусного напитка. – Я хочу заявить Совету Одиннадцати.
- Ты это серьезно?
- Серьезно, Чак. Он договорился с этим чертовым ирландцем Броганом. Они должны были убрать меня из города незаметно под видом неудачной операции на печени. Он хотел продать меня, Чак. Продать, как рабыню, какому-то гребанному шейху!
- Это серьезное обвинение, – задумавшись, произнес старик. – Если это так, нужен свидетель.
- Свидетель есть.
- Кто?
- Мигель. Мой…- она на секунду задумалась. - Мой сосед по дому.
- Твой сосед по дому?
- Да, а что?
- Он не подходит. Нужен кто-то из нашего круга.
- Что?
- Это серьезное обвинение, – терпеливо повторил Скользкий Чак. – Понимаешь? Нужен другой свидетель.
- Черт! – девушка с отчаянием закрыла глаза и снова открыла их. – Ладно, мне нужна наличка.
Она водрузила тяжелую армейскую сумку с золотом и камнями на барную стойку. Затем расстегнула молнию на сумке.
- Сколько дашь за это?
Бармен заглянул в сумку, запустил туда руку и вытащил горсть бриллиантов.
- Тут очень много. Несколько сотен миллионов. Ты кого грабанула, моя девочка?
- Никого. Нашла в подземке.
Тут с улицы в бар вошел еще один посетитель. Его приход заметили многие, поскольку от него несло нечистотами Либревиля. Бедняга был измазан с ног до головы в дерьме, чумазое лицо кровоточило глубокими порезами. Рукава на темной куртке превратились в лохмотья, руки в страшных укусах.
- Господь всемогущий! – воскликнул скользкий Чак. – Да что за день сегодня!?
Ободранный здоровяк, источая вонь, добрался до стойки и забрался на высокий табурет рядом с Рыжей Сусикой.
- Виски! – потребовал посетитель. - Ирландского чистого.
И только сейчас, присмотревшись, Сусика разглядела на лице татуировку паутины. Черт, да это же был их пленник, живой и почти здоровый…
- Как тебе это удалось? – спросила она с обескураженным видом.
Ирландец выпил виски, повернул голову к гематомной девушке и осклабил белые зубы.
- Может тебя и не берут пули, ну а я сделан из ирландского мяса. Черта с два меня кто-то сожрет живьем! Виски мне, виски!
- Чак..– лицо Сусики вновь засветилось счастьем.
- Да?
- У нас есть свидетель.
Глава 21. Ты не шутишь?
За тридцать минут до заката красное солнце лежало на брюхе в конце длинной улицы африканского квартала. Из-за поворота, скрипя тормозами, вылетел длинный черный фургон с бронированными стеклами. Машина резко взяла вправо, запрыгнула на тротуар, въехала на зеленую лужайку и остановилась у ступенек трехэтажного кирпичного особняка в псевдовикторианском стиле.
Дверь кузова отъехала и на траву спрыгнула Рыжая Сусика с черным полиэтиленовом пакетом, доверху заполненным толстыми пачками крупных купюр. Следом за девушкой выбрались шесть крепких мужчин преимущественно итальянского происхождения, одетых по-простому - в джинсы и рубашки с засученными рукавами. На шеях итальянцев на цепочках висели круглые золотые медальоны с цифрой «11». Все они были вооружены крупнокалиберными пистолетами.
Сусика взбежала по длинным ступенькам и позвонила в дверь. Через секунду в дверной щели показался малыш Момо. Пожилой тучный гангстер с удивлением опустил глаза на мешок в её руке, а затем с тревогой взглянул на вооруженных мужчин.
- Я принесла долг, – девушка подняла мешок перед лицом толстяка.
Малыш Момо отступил, пропуская девушку и не препятствуя мужчинам. Сусика нашла Бабаджо на третьем этаже в роскошных апартаментах. Гаваец утопал в розовых подушках под кружевным балдахином. За ним ухаживали полдюжины полуголых азиаток в полупрозрачных трусиках. Они кормили его с ложечки, массировали спину и толстые руки.