Лев Гудков, который руководит после смерти Юрия Левады институтом «Левада–центра» и который публиковал в «Новой газете» какие–то псевдоопросы, пытаясь доказать, что у нас население не любит Сталина и что поэтому десталинизация возможна, теперь в «DieWelt» несёт другую околесицу. Мечется из стороны в сторону. То население не любит Сталина, то — другое. Причём, про нелюбовь к Сталину – это нужно написать в нашей газете, для русского «пипла», а вот в «DieWelt» надо написать следующее.
«У нас тогда (в конце 80–х годов, говорит Гудков – С.К.) была иллюзия, что все пройдет быстро и без осложнений (я цитирую «Die Welt», повторяю. Германия, «Бессмертный Homo sovieticus». Это из «иносми» (http://www.inosmi.ru/russia/20110606/170356650.html) – С. К.)«У нас тогда была иллюзия, что все пройдет быстро и без осложнений. Молодые люди в крупных городах были настроены либерально и прозападно. Мы полагали, что каждое новое поколение будет еще больше меняться, и мы будем только регистрировать эти изменения. (Они так полагали. И всё вроде правильно по началу – действительно прозападные настроения были во всех университетах страны. Но после того, как на стране отоспались либероиды по–настоящему и показали свой оскал, эти настроения канули в Лету. А что по этому поводу говорит Гудков? – С.К.)
Однако тип советского человека оказался очень стойким (Понимаете? Он вот «оказался» очень стойким – С.К.). В последнее время проводимые в институте исследования направлены на изучения того, как Homo sovieticus (советский человек) (это омерзительное название книги Зиновьева, за которую он потом каялся – С.К.) постоянно себя воспроизводит (иное название — «совок» — С.К.) и проникает в те поколения, которые родились уже после периода существования Советского Союза и уже ничего не могли усвоить из его пропаганды. (А как же это он «проникает», господин Гудков? Он проникает? Или вы создали ад под видом реформ. И теперь эта молодёжь понимает, что загнана в ад без всякого шанса на выход из него при абсолютно затромбированных каналах социальной мобильности, при абсолютном отсутствии будущего. И тогда она начинает присматриваться к прошлому и начинает находить в нём нечто, знаете ли, очень даже «лакомое» во всех смыслах. Как в материальном – всё–таки как–то можно было жить и бесплатные квартиры получать, так и в идеальном – был великий проект, великая страна, было счастье участия в каком–то великом общем деле. Ко всему этому присматриваются, потому что вы создали ад. Но вы–то хотите извратить всё это… И смотрите, как извращает – С. К.)
Этот тип человека (Homo sovieticus – С.К.) был сформирован обществом, устроенном строго иерархически. В его сознании границы возможного зависят не от индивидуальных талантов и квалификации, а от места в иерархии. (А сейчас возможности от чего зависят?.. Это у Гагарина они «зависели» от места в иерархии? У Королёва они «зависели» от места в иерархии? А сейчас они от чего зависят? От того, сколько наворовал и кому зад облизал? Это можно сравнить одно с другим? Когда простые люди становились академиками, а эти академики занимали высшие ступени в иерархии, когда теперь простой человек не может ничего, а если даже он и станет академиком, то будет люмпеном или должен будет воровать? — С.К.) Поэтому универсальные ценности и этические нормы не возникают (Ах, понятно! Они не возникают не потому, что всё бросили в воровство, в оргию потребления, в беспредел… Не потому, что разрушили идеалы… А потому, что «такой» был советский человек, у него «не было» универсальных норм и ценностей… У Зои Космодемьянской «не было» универсальной нормы самопожертвования, да? Она есть у Гудкова, наверное… Александр Матросов или Гастелло «не готовы» были патриотически погибнуть за Родину, да? Такая же норма, как в любом американском патриотизме. Зато господин Гудков «обладает» этими нормами… Вот что пишет Гудков о «Homo sovieticus», «совке» или о том, что его подельник Пивоваров называет «антропологической катастрофой» – С. К.).
Советский человек подозрителен, и поэтому лицемерен и циничен. Одновременно он обнаруживает бесконечный ресурс терпения, а также способность к приспособлению. (Это он о наших отцах и дедах пишет, да? Вот так он пишет – С.К.) Его жизненная стратегия (советского человека – С.К.) в целом состоит в том, чтобы приспособиться к давлению извне и выжить. Доверяет он только семье и друзьям. Более сложные социальные связи он встречает с недоверием, что затрудняет создание политических партий. Воспитанный в тоталитарной системе человек готов к тому, чтобы демонстрировать свое согласие с властью, хотя он в нее не верит. У него нет оснований для гордости (сравните с Карагановым, вы чувствуете, как они дудят в одну дуду? – С.К.) И это чувство собственной слабости выражается в форме агрессии – по отношению к Западу или к другим группам, которые вновь и вновь демонстрируют идеализм или веру в ценности».