— Это единственная правда, которую вы сказали. — Син встал позади меня и положил руки мне на плечи. — Думаю, вам пора уходить, мистер Руссо.
— Она моя, — прорычал мой отец, напомнив больше животное, чем человека. — Ты не можешь ее удержать. Ее мать однажды попыталась забрать ее у меня. Для нее все не очень хорошо закончилось.
— Забрать меня у тебя? Она никогда не пыталась… — Мои колени ослабли, и я прислонилась к столу, ища опоры. — Ты… это был ты? Что ты с ней сделал? — Лицо моей матери мелькнуло перед глазами. — Что ты сделал?!
Отец снова изменился — неистовство ушло, на его месте появилась слабость.
— Пожалуйста, Стелла. Ты мне нужна. Пожалуйста.
Голова закружилась, свет в комнате померк.
— Ты сказал, что это было самоубийство. Это было объявлено самоубийством.
В ответ лишь кивок.
— Да, самоубийство. Пойдем со мной.
— Ложь! — крикнула я и попыталась обойти стол. Я хотела вскрыть его, пока, наконец, не прольётся истина. Син обнял меня и удержал на месте.
— Я предлагаю вам уйти сейчас, мистер Руссо. Я бы с удовольствием посмотрел, как она уничтожит вас, но это может причинить ей боль, а я не могу допустить этого.
— Ты мне нужна. Пожалуйста, пойдем со мной. Пожалуйста. — Его слезная просьба заставила желчь подняться в горле, но все, что я видела — моя мать, ее теплая улыбка и грустные глаза.
— Я предупреждаю вас, мистер Руссо, — тихо произнес Син, наделяя ненавистью каждое слово.
— Ты убил ее. Ты убил ее, не так ли? — это было вопросом, но ответ хранился в его склоненной голове. Ложь наконец-то иссякла.
— Я думал, что мы получим больше денег на жизнь. Скажем, что это был взлом. Но не сработало. Страховку не заплатили, потому что ее смерть признали самоубийством, а у меня были долги. Мне жаль. Я бы никогда не сделал тебе больно. Пожалуйста…
— Я предупреждал вас. — Син отпустил меня.
Я вырвалась, обошла стол и толкнула отца на пол. Опустившись на колени, я била его, пока слезы затуманивали глаза, и ярость поджигала, словно огнем.
— Как ты мог? Я любила тебя! — Я била его, когда он закрыл лицо, сжавшись под моим натиском. Мои движения замедлились, когда грудь разорвали рыдания. Я продолжала замахиваться, даже когда руки устали, а костяшки пальцев горели. А потом, после того, как я вымоталась, я покончила со всем. Покончила с ним.
Син поднял меня на ноги и затем взял на руки, прижав к себе, пока я плакала у него на груди.
— Убирайтесь. — Он повернулся к двери и крикнул. — Ким!
Секретарь поспешила, как будто ждала сразу за дверью.
— Пусть Берт или Кленси сопроводят мистера Руссо к его машине. Позвони шерифу и убедись, что его проводят до границы округа.
— Да, хорошо. — Она выбежала из комнаты.
— Следующий раз, когда я увижу вас, станет вашим последним. — Син отступил, прижимая меня сильнее.
— М-мама, — рыдала я.
— Шшш, все будет хорошо.
Вошел мужчина и помог моему отцу подняться. Его красные щеки блестели от моих кулаков, и один глаз уже начал опухать. Мужчина не задавал вопросов, вывел моего отца за дверь и закрыл ее за собой.
Я вцепилась в Сина, мир разрывался на части вокруг меня, пока он твердо стоял.
— Мне очень жаль. — Он поцеловал меня в волосы. — Я очень виноват. Если ты хочешь, чтобы я убил его…
— Нет. Хватит крови. Ее слишком много. — Я успокаивала дыхание, дышала, чтобы остановить дрожь.
— Я сделаю все, чтобы ты была счастлива. Что угодно. — Он был диким существом в агонии, но все в нем успокаивало меня, убаюкивало.
— Знаю.
Еще один стук, а затем голос Ким.
— Он покинул офис, сэр, и шериф едет его сопровождать.
— Хорошо.
Дверь закрылась, и меня сотрясла еще одна волна рыданий.
— Он забрал ее у меня. Она любила меня, Син. Я ее помню. Ее улыбку, волосы, то, как она пела, пока я возилась пальцами в красках. — Ее желтое платье в синюю клеточку, когда я добралась до ее косметики, накрасила губы и щеки красной помадой; когда она выбирала мне платье для первых школьных танцев; как играла со мной в саду — так много воспоминаний нахлынуло на меня. Сколько еще мой отец украл у меня? — Она была бы все еще жива. Была бы со мной. Он отнял ее у меня.
Син покачивал меня взад-вперед, пытаясь ослабить боль, которую ничто и никогда не сотрет.
— Шшш, я с тобой.
Я плакала о родителях, которых потеряла, пока Синклер прижимал меня к себе, сильные руки обнимали меня, пока мои слезы, наконец, не утихли. Он поцеловал меня в волосы.