– У тебя всё хорошо, Илзе? – спрашиваю тихо.
– У меня всего в достатке, я в добром здравии и почти не мёрзну, пусть меня и уверяют, что зима нынешняя холоднее обычного, – отвечает Илзе с лёгкой улыбкой. – Всё идёт своим чередом, как видишь.
– А фрайн Рейни?
– А что с ним? – Илзе отступает на шаг, оглядывает меня придирчиво.
– Богов ради, только слепец не увидит, как он смотрит на тебя… когда вы, разумеется, не игнорируете друг друга столь демонстративно, что и ваше равнодушие глядится чересчур показным.
– Ах, ты об этом. Его взоры, какими бы пылкими они ни были, не значат ровным счётом ничего.
– Вот как?
– Это всего лишь… – Илзе задумывается на мгновение, ищет наиболее точное, подходящее определение. – Всего лишь страсть, желания тела. Плотские утехи и только.
Я знаю, что у змеерожденных всё иначе, чем у людей, что они не возносят девичью непорочность в ранг одной из главных женских добродетелей и не превращают физическую невинность в драгоценность, что всякой благочестивой девушке должно отдать лишь законному супругу – или завещать богам, ежели изберёт она путь служения Четырём. У народа Илзе не принято венчаться в храме, не заключают они брачных союзов ни из выгоды, ни по легкомыслию. К выбору пары подходят ответственно, долго ищут, присматриваются друг к другу и если двое принимают решение быть вместе до своего последнего часа, то обмениваются клятвами и никогда их не нарушают, если только великая Мать-Змея не призовёт к себе прежде срока. К плотским утехам относятся свободно, без предубеждений, не полагают их исключительной прерогативой мужчин и брака и если желание сторон взаимно и ступень зрелости обоими достигнута, то отчего нет?
– Он человек, – напоминаю.
– Да разве ж то препятствие? – усмехается Илзе. – Мы можем избрать любого мужчину, если пожелаем… или женщину, если вдруг приключится такая оказия.
– А если он захочет… я имею в виду, если он попросит тебя стать его суженою?
– И безрассудно отринет фрайнэ Лаверну и всех Элиасов за её спиной? Звезда моя, он не настолько глуп, чтобы отказываться от удачной партии, а его отец ещё достаточно крепок, чтобы растолковать сыну, почему не стоит выгодных суженых беспечно отбрасывать.
– И что же дальше?
– Ничего. Как утомит он меня, или я дворец покину, или ему срок венчаться придёт, так и разойдутся наши пути-дорожки, без слёз и печалей, – Илзе умолкает, касается своей шеи и добавляет тише: – Я тебе рассказывала, что ждёт мужчину, принадлежащего к другому народу, если пожелает он быть с женщиной из змеерожденных? Один её укус. Выживет – будет с нею до последнего своего вздоха. Минует его милость его богов… значит, нет, – Илзе пожимает плечами нарочито безмятежно, словно речь о мелочи какой вроде выбора украшений к платью, и оборачивается к двери.
Спустя несколько секунд и я слышу голоса дам в моей спальне, зазвучавшие громче, слышу, как они произносят «Ваше императорское величество».
– Стефан пришёл? – удивляюсь невольно.
– Желает, наверное, лично сопроводить тебя к ужину, – улыбается Илзе и первая покидает туалетную комнату.
И мне не остаётся иного, кроме как последовать за нею.
Глава 22
Я переступаю порог туалетной комнаты ровно в тот момент, когда Илзе склоняется перед императором, приседает в подобающем глубоком реверансе. Стефан смотрит поверх её головы на меня, взор его исполнен жгучего восторга, бескрайней радости и нетерпеливого ожидания. По его знаку дамы покидают спальню, Шеритта выходит последней и с особым тщанием закрывает дверь, словно хочет убедиться, что ни единая живая душа нас не побеспокоит и не подслушает. Пожалуй, после Илзе и Блейка она следующей узнает о моём положении, если уже не смекнула, что к чему.
– Стефан, право, не стоило, – возражаю я, подозревая справедливо, что одно только поведение императора, необычное, не вяжущееся с недавним прошлым, может вывести окружающих на верную тропу размышлений.