Не было бы случайной встречи у реки.
И череды тайных свиданий.
И Миреллы.
Отодвигаю в сторону вероятности дней минувших и возвращаюсь к сопровождению императора. Фрайнэ в свите не было, ни фавориток, ни жён, ни сестёр. Фрайна Бромли я не помню, как ни стараюсь представить его простоватое, грубо вырезанное лицо среди гостей фрайна Люиса.
Кого помню?
Молодого фрайна, прервавшего наше знакомство. Конечно же, Стефан и не подумал при первой встрече назваться полным именем, а Стефанов в Империи хватало с избытком, чтобы не заподозрить неладного.
Кто бы на моём месте – месте дикарки, видевшей государя только чеканным профилем на монетах, – узнал в красивом молодом мужчине самого императора? Я-то и вообразила по наивности, что передо мною обычный фрайн, заехавший в наши края, прельстившийся свежестью речных вод. И лишь когда появился второй незнакомец, обратившийся к Стефану «Ваше императорское величество», я поняла, кто только что пытался поцеловать меня.
Тот фрайн остался в памяти тёмной безликой фигурой. Всё, что я могла сказать нынче наверняка, – то был не фрайн Шевери.
На приёме подле Стефана часто появлялся ещё один фрайн из императорского сопровождения – каждый из них неуловимо отличался от гостей фрайна Люиса. Кажется, он был старше, как и Шейд…
Имя?
Имён мне не называли, а если Стефану и случалось упомянуть кого-то между делом, то разве ж я обращала внимание?
Лицо?
Нет.
Особые приметы?
И тут пустота.
Возможно, был кто-то из могущественного северного рода Элиас – это имя часто повторялось меж собравшимися в замке фрайна Люиса…
– Астра? – Стефан открывает глаза, смотрит на меня сонно, затем придвигается ближе, обнимает и затихает, уткнувшись лицом в моё плечо.
И каждая из смутных этих фигур могла меня запомнить. Они не вспоминали о дикарке Завери годами, моё имя для них истлело в единый миг, даже если Стефан его называл, но теперь, когда я здесь, когда им известно, кто я и откуда, что помешает им сложить одно с другим? А если эти люди, подобно фрайну Бромли, по-прежнему близки к императору, то и утруждаться подсчётами не придётся.
Не могу не думать об этом вовсе.
Не могу не подозревать каждого из близкого окружения Стефана в угрозе для Миреллы.
Не могу не ожидать от них недовольства одним моим присутствием во дворце и в жизни императора.
Стефан приподнимается на локте, глядя мне в лицо.
– Давно ты не спишь?
– Только проснулась, – я почти не лгу. Лишь капельку. – Надеюсь, твои сны были добрыми?
– Добрыми. А твои?
– Не знаю. Не помню, что мне снилось.
– А мне снилось, будто я был простым странником и искателем приключений. Забрёл в Беспутный квартал и встретил там тебя…
– И кем же я была? – уточняю с улыбкой.
– Собой, – Стефан тоже улыбается. Высвобождает из-под одеяла вторую руку, касается выбившейся из косы светлой прядки.
– Которой собой? Я бывала разной… и не все из этих «я» живы по сей день.
– Просто собой. Яркой, подобно пламени. И прелестной, словно дева лесная.
– И в перешитом мамином платье.
– Платье я не запомнил. Это всего-навсего сон, Астра, а во сне люди не занимаются расчётами и философскими диспутами.
Я и сейчас, по пробуждении, не хочу ни просчитывать возможные риски, ни выгадывать, кто мне друг, а кто враг. Но и иначе нельзя.
Стефан вдруг склоняется ко мне, накрывает мои губы своими. Медленно, осторожно, точно не уверенный в моей реакции. Я легко откликаюсь, мне не неприятны его поцелуи, и я не вижу резона отталкивать его из-за каприза или надуманного принципа.
Поцелуй наполняется уверенностью, настойчивостью, но всего в меру, без грубоватых излишеств. Стефан не напирает, не норовит взять штурмом, будто осаждённую крепость, и я охотно тянусь навстречу, обнимаю его за шею. Чувствую, как Стефан пытается аккуратно сдвинуть преграду одеяла между нами, однако не преуспевает. Из приёмного покоя доносятся голоса, шаги, приглушённый шум – пришли служанки, а значит, пора вставать. Стефан отстраняется, хмурится с досадой.