Глава вторая. Темнота
В подземелье было темно, и рассеять тьму не помогал даже большой свечной фонарь, что она несла в руке. Странно, он не казался тяжелым.
Всё ниже и ниже спускалась Марина в мрачную глубину, где не оставалось ни запаха, ни звуков. Только плотная беспросветная тьма. Она была словно сама безызвестность, в которую кого-то погрузили нарочно. Неведомая тоска и боль пронизывали тело при каждом шаге. Но девочка шла вперёд, зная, что кто-то ждал её на том конце темноты. Марина чувствовала его. Чувствовала, как внутри билось чьё-то сердце, которое взывало к ней. Его зов был так силён, что слёзы счастья лились из глаз девочки. Она чувствовала, что именно ради него существует она сама и весь этот мир. Всё ради того, чтобы услышать зов.
Даже само время потеряло свои очертания.
Марина делала шаг за шагом, ощущая, как ноги её вязнут в грязи, пока вдруг не поняла, что погрузилась уже до самых колен. Но она продолжала идти, хоть это и было трудно. Ощущение тоски и боли усиливалось, сжимало грудь. Уже почти выбиваясь из сил, девочка пыталась двигаться, а грязь затягивала её всё глубже. Рука устала держать тяжёлый фонарь, и он безвольно выпал из тонких детских пальцев. В отчаянии, Марина размахивала руками и вдруг нащупала что-то, свисающее с потолка. Со всех сил она схватилась за предмет и попыталась вылезти из грязи, которая доходила уже до самой груди. Ладони скользили по идеально гладкой поверхности, и от каждого движения было невыносимо больно.
Грязь издала чавкающий звук, точно собиралась сожрать хрупкую девочку. С каждым мгновением трясина затягивала её всё быстрее.
«Я не могу умереть здесь! – кричал разум Марины. – Я не могу!»
Но грязь уже забивалась в нос, выбраться было невозможно. Фонарь потух, и стало совсем темно. Надежда меркла. Рука сжалась, и в кулачке девочки остался только какой-то холодный металлический предмет.
Зов, что всё время влёк её идти вперёд, ещё продолжал раздаваться где-то там вдалеке. И это дало ощущение того, что ничего не потеряно. Жизнь будет продолжаться до тех пор, пока продолжается зов.
Грязь сомкнулась над её головой, и Марина полностью ушла вниз.
***
Задыхаясь, девочка открыла глаза, понимая, что уснула за письменным столом в своей комнате. Её правая рука стискивала какой-то предмет. Она разжала кулак и рассмотрела находку. Это был довольно большой старинный ключ.
Мурашки пробежали вдоль по позвоночнику. В голове сумбурно проносились воспоминания о сновидении, которое Марина предпочла бы забыть навсегда. Но она никак не могла выпустить из рук странную находку. Сердце стучало всё быстрее и быстрее.
Когда же её тревога подутихла, девочка спокойно положила ключ на стол и рассмотрела его. В первую очередь, она подметила, что сон и ключ связаны напрямую. Он был тем самым предметом, за который утопающая Марина пыталась ухватиться. И при этом, ключ оставался единственным доказательством того, что произошедшее во сне было настоящим. Ни на платье, ни на самой себе девочка не нашла следов той самой грязи. А вдруг это была не грязь? Ведь она не пахла землёй. Она пахла пустотой и отчаянием.
Ключ, но что это был за ключ и зачем он? Большой, нет, для хрупкой девочки он представлялся даже огромным и был длиной ей едва ли не до локтя. Старинный, с изящными узорами и при этом, совсем не покрытый ржавчиной. Словно кто-то бережно хранил его несколько столетий. Касаясь гладкой отполированной поверхности металла, Марина думала только об одном – ключ, это ведь ключ. А ключ существует для того, чтобы отпирать какую-то дверь. Но какую отпирает именно этот ключ?
Девочка вновь схватила книгу и продолжила чтение с того места, на котором остановилась:
«Многие люди пытались найти темницу сына Подземного Владыки. Одни сказывают, что темницей его стала глубокая могила, куда разгневанный отец сложил останки сына после того, как разорвал его на части. Другие же рассказывают, что сидит тот Царевич в самой глубине озера Светлояра и тому, кто поднимет его со дна, обещана жизнь счастливая и вечная. А третьи рассказывают, что разбил Подземный Владыка дух сына на куски и заточил каждую из них отдельно до тех времён, пока не явится за ним сила высшая, чем сам Подземный Владыка…»
* * *
В утро пятидесятницы Софья Львовна отослала всех нянек и гувернантку, чтобы самой нарядить дочь. На теле любимого ребёнка она спрятала три креста: один повязала на правой щиколотке, другой – на левом запястье, а третий надела на шею с обратной стороны. И вся одежда на Марине была только новая – ни разу не надёванная, а под ней по пучку крапивы, полыни, зверобоя и лаванды сушёных. Только после всех приготовлений, повязав дочери на голову заговорённый платок, купчиха решилась ехать в церковь.